Познание себя
Крепись душою, славный муж,
в деяньях мудрости высок.
Ведь я постиг себя вполне,
достичь желаемого смог.
**
- Содеянное Упанандой лежит в стороне от пути восхождения нашего, ибо прежде, чем монах начнёт наставлять на путь восхождения других, надобно ему самому научиться поступать как подобает!- И, желая преподать монаху урок дхармы, Учитель спел гатху из Дхаммапады:
"Себя сначала измени,
Как должно, в этом мире ты,
Потом – другого поучай!
Мудрец да избежит страстей!"
**
"Чему же учишь ты, монах?" - переспросил царь. "Терпенью, государь. Ты напрасно думаешь, что терпенье у меня под кожей. Нет у меня терпения под кожей. Терпение у меня внутри, поглубже, в сердце, - тебе его не видно, государь".
**
Когда бенаресец отпилил у слона оба клыка, Бодхисатта подхватил куски хоботом и, подавая бенаресцу, сказал: «Вот возьми, добрый человек. Не думай только, что для меня эти бивни — ничто, я дорого ценю их. Но для меня в тысячу раз — нет, в сто тысяч раз! — дороже бивни всезнания, которые я получу взамен, ибо тогда я постигну пути всего сущего на свете». Бодхисатта воистину обменял два бивня на знание всех концов и начал.
**
Не подверженный суетным страстям, он судил справедливо и беспристрастно. И поскольку был сам праведен, приближенные его тоже следовали дхамме. А раз дела решались справедливо, не стало желающих учинять иск и на царском дворе прекратился шум. Никто не являлся для решения дела, и приближенные, весь день просидев в зале суда, удалялись. Суд пришел в запустение. Тогда Бодхисатта подумал: «Я справедливо правил, поэтому никто не затевал тяжб, стих шум, суд опустел; теперь я должен найти порок в себе самом. Найду, избавлюсь от него и буду жить в добродетели».
**
Подвижник попросил у царя дом, и царь пожаловал ему ветхую хибару, в которой прохожие справляли обычно и малую и великую нужду. Подвижник повел было туда царицу, но она отказалась даже и зайти внутрь, «Отчего ты не заходишь?» — спросил подвижник. «Нечисто здесь», — ответила царица. «Что же делать?» — посоветовался с ней подвижник. «Прибери», — сказала царица и вновь послала святого к царю — на этот раз просить лопату и корзину для мусора. … Просьбы эти следовали одна за другой, и всякий раз царица наказывала подвижнику принести какую-нибудь одну вещь. Когда, казалось, уже все принесено, она попросила подвижника раздобыть воды, потом еще чего-то. Он ходил с кувшином по воду, наполнял водой большие горшки в доме, приготовлял воду для купания, стелил постель и делал многое-многое другое! Когда же он, наконец, сел с Мудулаккханой рядом на постель, она ухватила его за бороду и, притянув к себе, так что лицо подвижника оказалось вровень с ее головою, лежавшей на подушке, спросила: «А ты не забыл, что ты — подвижник и брахман по рождению?» И в тот же миг наступил конец его безрассудствам, подвижник опомнился и вновь обрел власть над собой.
**
В тот день Победоносный силой волшебства сделал так, что каждый из присутствующих осознал себя вселенским монархом Чакравартином, обладающим семью различными драгоценными атрибутами и тысячью сыновей; монархом, которому высказывают глубокое уважение вассальные князья и сановники. Зря себя вселенским монархом Чакравартином, каждый преисполнился несказанной радости, и, когда им, радующимся, Победоносный всесторонне раскрыл и преподал Учение, все получили глубокое удовлетворение. Кто породил мысль о наивысшем духовном пробуждении, кто обрёл благой плод, кто – будущее рождение в высокой сфере богов. И таких было несчётное число.
**
Только я являюсь властелином Учения, поднятым шестью парамитами, облачённым в броню терпения, восседающим на алмазном троне под деревом бодхи, покорившим злых мар и ставшим воистину Буддой. (Сам)
Прозрение
Я тот молящий, кто о лучшем молит.
Даруй мне зрение, я об одном молю.
Даруй мне зрение бесценное, с которым
Расстаться очень трудно, всякий скажет.
**
Есть царство у тебя, которое своим благополучьем может поспорить с царством Шакры, которое приобрести лишь созерцанием и подвигом тяжелым можно; им обладая, ты достигнуть можешь, свершивши сотни жертв, и славы, и небес; а ты теперь пренебрегаешь тем, что есть, и хочешь очи сам отдать свои.
**
Шакалиха же на то ответила таким стихом:
«Зачем таращишься, дурак?!
Ты просто тронулся умом,
Коль, мертвецом прикинувшись,
вскочил и озираешься!»
А вот на то стих Всепробужденного, исполненный высшей мудрости:
«В урочный час лишь зрит мудрец,
не в срок не открывает глаз!
До срока кто откроет их —
страдает, как страдал шакал!»
**
И Великий, поучая царя, прочёл ему восемь строф о дхарме… Когда бодхисаттва читал последнюю строфу, он случайно остановил взгляд на белом царском зонте, и вошёл в состояние созерцания "белой полноты". Царь исцелился; с радостью поднялся он с ложа и стал благодарить юношу.
**
Каким путём глаз одного другому вставить можно?
**
Кто в мире будет медлить своим богатством просьбы бедняков удовлетворить, увидев, как заслугой щедрости своей я получил чудесной силой наделённые глаза? На сотню йоджан всё вокруг, и даже то, что скрыто за горами, я вижу всюду ясно, как будто это предо мною.
**
Случилось так, что на одеянии Победоносного оказалась небольшая дырочка. И она тоже послужила делу обращения живых существ. Когда Победоносный вернулся после сбора подаяния, к нему явился один брахман. Поклонившись Победоносному и озирая его блистательную внешность, брахман заметил небольшую дырочку на одежде Победоносного и решил подарить ему [материю на заплату].
Дома он отрезал лоскут от белой хлопчатобумажной ткани и поднёс его Победоносному со словами: "Залатай свою одежду этим лоскутом ткани". Победоносный в милосердии своём принял дар, чем очень обрадовал брахмана. Затем Победоносный в милосердии своём произнёс такое пророчество.
– Брахман, – сказал он, – в будущие времена, спустя сто неизмеримых калп, ты станешь Буддой под именем "Замечательный провидец" и в полной мере обретёшь десять трансцендентных способностей.
(евангелие – заплата к ветхой одежде)
**
Чтобы обольстить его, она весело заулыбалась, показывая свои красивые, сверкающие белизной, передние зубы. Лишь только увидел сын торговца белую кость ее зубов, все мысли его тотчас сосредоточились на этом, и ему представилось, что перед ним — кости, и только кости, И прозрел он тогда, и понял, что тело ее — лишь груда костей, один скелет, одетый плотью.
Единый
Я этим не стремлюсь достичь владычества над всей землёй, ни неба, ни конечного спасения, ни славы: спасти весь мир – единственная цель моя.
**
Страдаешь ты страданьями других и, состраданьем движимый, стремишься к благу мира.
**
Будучи бодхисатвой, наш Владыка убедился, что этот мир измучен страданиями, что он не имеет ни защитника, ни покровителя, ни руководителя и полон несчастных случайностей, как болезни, старость, смерть, разлука с приятным и прочее. Благородный характером, движимый состраданием, он решил спасти мир и принести высшее счастье и благо даже противникам своим и незнакомым ему людям.
**
Был чтим он брахманами как само священное писанье, а кшатриями – словно царь их; для народа был он словно бог тысячеглазый, для тех, кто к знанию стремился, – благодетелем-отцом.
**
Великолепие богов владыки особым блеском засияло благодаря соединению с Великосущным; величие его ещё пышнее расцвело – так месяца сиянье ещё ярче освещает палаты, сверкающие свежей известью побелки.
**
Владыка наш всей своей сущностью был исполнен безграничной и бескорыстной любви ко всему живому; он жил душой в каждом существе.
**
Шакал тогда прочел заклинание и силой его подчинил своей власти несколько сот шакалов, а также всех слонов, лошадей, львов, тигров, кабанов, оленей и прочих четвероногих тварей. И стал шакал царем всех зверей, взял себе имя Саббадаттха, Клыкастый, а шакалиху сделал своей старшей женой. Потом лев взобрался на спины двух слонов, ставших рядом, а на льва вместе с шакалихой взгромоздился шакал Саббадаттха, царь зверей, и четвероногие воздали ему великие почести.
… И тогда шакал топнул ногой по спине льва, на котором сидел верхом, и повелел льву издать рык. И лев, склонив морду к уху одного из слонов под собой, выгнулся и трижды разразился оглушительным ревом, повергающим в трепет все живое. Перепуганные слоны сбросили шакала на землю себе под ноги, ненароком наступили ему на голову и раздавили всмятку. И тотчас на том самом месте шакалий царь Саббадаттха испустил дух. Другие же слоны, услыхав рычание льва и перепугавшись до смерти, бросились бежать и в суматохе передавили друг друга. И вышло так, что прочие четвероногие — от кабанов и оленей до зайцев и котов — все погибли, раздавленные. Только львы уцелели и, бежав оттуда, скрылись в лесах. Вся же земля в округе двенадцати йоджан являла собой вид огромной груды мяса.
**
Ананда, старший среди рыб,
Чревоугодию предался.
Поел вокруг себя всех рыб,
А кончил тем, что съел себя.
Глупец грядущих бед не ожидает
И безрассудно набивает брюхо.
Он всю родню к погибели приводит
И в алчности сжирает сам себя.
**
Когда этот ученик говорил, что змея похожа на рукоять плуга, он был прав; когда он утверждал, что слон тоже напоминает рукоять плуга, то он, видимо, имел в виду хобот слона и был поэтому отчасти прав. Крупица смысла была и в сравнении, уподоблявшем тростник рукояти плуга. Что же до простокваши и молока — белых жидкостей, всегда принимающих форму сосуда, в который налиты, то это его сравнение не годится ни для того, ни для другого. Нет, этого болвана ничему не выучить. (глупец)
Один
Асуров Индра в одиночку побеждает,
И в одиночку коршун птиц, рассеяв, убивает,
И лучшего в зверином стаде истребляет
Тигр одинокий – в этом сила сильных!
**
С малым войском советник осилит совета лишённые рати.
Царь и многих царей побеждает, как тьму восходящее солнце.
**
Подумала ворона: "Здесь множество птиц! Надо будет как-нибудь обмануть их, чтобы питаться их яйцами и птенцами!" И, утвердясь в том решении, ворона спустилась на остров, в самую гущу птиц, стала на одну ногу и так стояла с раскрытым клювом.
– Как зовут тебя, госпожа? – стали спрашивать птицы.
– Зовусь я Приверженницей дхармы, – отвечала ворона.
– А отчего ты стоишь на одной ноге?
– Если поставлю вторую, земля не удержит меня.
**
Всё равно, царствовать все одновременно и восседать под белым зонтом мы не сможем. Царём из нас может быть только один. Так пусть же он им и останется! Пойдёмте помиримся с ним, вручим ему обратно казну и разойдёмся по областям, коими правим.
**
Однажды четверо бхиккху обратились к Учителю с просьбой растолковать им пути восхождения к совершенству. Учитель дал совет, на чем каждому сосредоточиться, и бхиккху разошлись по кельям. И вот один из них — тот, что сосредоточился на шести восприятиях, - достиг арахатства. Другой обрел то же через познание пяти составляющих, третий — путем сосредоточения на четырех началах, а четвертый — вперившись мыслью в восемнадцать частей. Потом же каждый из бхиккху, придя к Учителю, рассказал ему о своем пути к совершенству. И одному из бхиккху пришло на ум: «Ведь все эти столь различные пути сосредоточения ведут к одному, ниббане. Как же получается, что столь разными средствами достигается арахатство?!» И он спросил о том Учителя. Учитель же дал такой ответ:
«А так, бхиккху, как это получилось у братьев, видевших дерево кимсуку и описавших его по-разному! Как-то раз царские сыновья призвали к себе колесничего и приказали ему: «Мы, любезный, хотим увидеть дерево кимсуку, покажи нам его!» — «Хорошо, покажу!» — ответил колесничий. Но он не повез к кимсуке царских сыновей всех разом, а посадил сперва в колесницу старшего и, отвезя его в лес, показал ему лишенное листвы дерево, на котором только набухали почки. Второму же показал другую кимсуку, всю в молодых листочках. Третьему — цветущую, а четвертому — отягощенную плодами. И вот, некоторое время спустя, когда все четыре царевича собрались вместе, один из братьев скзал: «Оно — черное, как обгорелый пень!» — «Нет! — возразил второй брат, — кимсука подобна смоковнице». — «Нет, нет, — вскричал третий, — она розовая, будто кусок мяса!» — «Да нет же! — воскликнул четвертый, — кимсука похожа на акацию!»
**
«Почему ты, стоя на земле, опираешься не на все четыре лапы, а только на одну?» — снова спросил Бодхисатта. «Если бы я оперся всеми четырьмя лапами, земля не выдержала бы моей тяжести; потому-то я и стою на одной ноге», — объяснил Бодхисатте коварный шакал.
**
Однажды в Гималаях буря налетела было на садовую рощу, но в этой роще все деревья, большие и малые, все кусты и лианы столь крепко держались друг за друга, что устояли перед натиском бури. Но тогда же буря выворотила с корнями и повалила огромное, раскидистое дерево, которое одиноко росло во дворе, лишенное связей с другими деревьями. Вот почему вы должны жить в единстве и взаимном согласии.
**
…Тут же торговец подумал: "А этот монах упорный, он просто так не уйдёт, не получив того, что хочет! Я должен ему отдать один пирожок, так уж и быть", и сказал жене: "Дорогая, испеки один маленький пирожок и отдай его этому монаху, чтобы он, наконец, отстал от нас".
Жена торговца взяла горшок и замесила в нём совсем немножко теста, буквально каплю. Но тесто разбухало и разбухало, оно заполнило весь горшок, и его могло уже хватить на замечательный большой пирог! Глянув на это, жадный торговец воскликнул: "Ты что, столько продуктов переводишь!". Рассердившись, он сам взял ложку, самым кончиком её подцепил капельку теста, и положил крохотный пирожок в печь. Но эта капелька теста в печи разрослась так, что стала больше горшка, из которого её взял торговец. Тогда он стал лепить крохотные пирожки один за другим, но все они в печи становились удивительно большими! Увидев это, торговец окончательно вышел из себя и сказал жене: "Дай ему пирожок, дорогая". Но как только она взяла один пирожок из корзины, остальные разом прилепились к нему, да так, что не отодрать. Она стала громко звать мужа, кричать, что все пирожки слиплись и отделить их друг от друга невозможно. "Пустяки, сейчас я их быстро разделю!" - сказал торговец, но у него ничего не вышло! Тогда муж с женой вместе отнесли слипшуюся кучу пирожков в угол, и постарались общими силами отлепить их друг от друга. Они напрягались и старались, но что поодиночке, что вдвоём не могли ничего сделать. Торговец изо всех сил пытался оторвать хотя бы один пирожок, но только вспотел с ног до головы и совсем расхотел есть. Тогда он сказал жене: "Не хочу я уже никаких пирожков, отдай всю корзину монаху".
**
Тогда Бандхула, не сходя с колесницы, пустил в них одну-единственную стрелу. Стрела пробила передки всех пятисот колесниц, пронзила пятьсот воинов и упала позади последнего. Личчхавы даже не заметили, что уже пронзены насквозь, и с криками "Эй ты, стой! Эй ты, стой!" продолжали преследование. Бандхула придержал коней и сказал: "Вы же все мертвецы! Я с мёртвецами не воюю". – "Не очень-то мы на мертвецов похожи". – "Ну-ка снимите броню с воина на головной колеснице". Личчхавы послушались. Едва с война сняли броню, он упал и умер на месте. "Все вы таковы! – сказал им Бандхула. – Отправляйтесь-ка по домам, приведите в порядок свои дела, дайте домашним прощальные наказы, а там уж снимайте броню". Так и нашли все эти личчхавы свой конец.
**
Ввергать людей в несчастия такие, как порицанье и тому подобное, и этим для себя добиться счастья – для добрых неприятно; пусть лучше, зло другим не причиняя, один я понесу всё бремя личных дел, ничем закона не нарушив!
**
Найдутся два-три друга непременно у самого порочного, когда его несчастие постигнет; но чрезвычайно трудно друга даже одного найти тому, кто отправляется в лесную пустынь, хотя бы был он добродетелью возвышен. И даже те, кто увлекали меня вперёд в сраженьях, опасных от слонов безумных, теперь не оставляют мир, не следуют за мною в лес; да подлинно ли я всё тот же и они всё те же? (Екклезиаст)
**
Уединенья в мире нет для тех, кто совершает злое дело: ведь разве существа, не видимые нами, не зрят людей? А мудрецы отшельники, душою чистые? Небесные их очи ведь всегда открыты! Глупец, не видя их, уж мнит себя в уединенье и предаётся злым делам. Но я нигде не вижу места, безлюдного вполне; и даже там, где я других не вижу, и там ведь полного безлюдья нет. А я-то сам ведь существую! Дурной поступок тот, который только наше "я" и видит; он явственней, заметнее всегда, чем если б видели его другие.
**
И вот, когда полки богов владыки, ужаснувшись стрел свирепых и мечей врагов, бежали, на поле брани он один лишь оставался, своею колесницей удерживая полчища врагов.
**
Чтоб править миром, о лотосоокий повелитель, тебе достаточно и одного ведь глаза.
**
Ты ради одного лишь брахмана пренебрегать не должен нами!
**
О великий царь! Подумай о нас в милосердии своём, негоже ради одного человека лишать себя жизни и бросать всех своих подданных.
**
Все живые существа Джамбудвипы, – говорили они, – благоденствуют милостями царя. Не должно покидать все живые существа из-за одного человека. Ради милосердия к нам не жертвуй свою голову!
(через человека смерть и воскресение, один умрет за народ)
**
Если причина этого – сила благих заслуг живых существ, то пусть драгоценности выпадают повсюду! – сказал тогда царь. – Если же это происходит только в силу моего жребия, то пусть драгоценности падают только в пределах дворца!
И как только были произнесены эти слова, то в других местах драгоценности перестали падать и падали лишь в пределах дворца непрерывно в течение семи суток.
Двое
С тех пор мудрец наставлял царя в делах веры и управления. "Я – как белый зонт царя, – думал он. – Это я правлю государством, я должен быть всегда на страже".
**
Бодхисаттва был тогда богом в пределах мира желаний; звали его Правда. И Девадатта тогда был таким же богом, только звали его Кривда… И вот однажды колесницы их встретились и стали в пространстве одна против другой. Свиты смешались; начались расспросы: "Вы кто?" - "А вы сами кто?" Скоро выяснилось, что одни служат Правде, а другие Кривде. Приближённые обоих богов расступились и выстроились по сторонам дороги.
**
Однажды отшельник увидел мышонка, принесённого вороной. Тогда по присущему ему состраданию этот отшельник вырастил его, кормя зёрнами риса.
И как-то кошка побежала к мышонку, чтобы съесть его. Видя её, тот укрылся на груди отшельника. Тогда отшельник сказал:
– Мышонок, будь кошкой.
И вот эта кошка, увидев собаку, побежала прочь. Тогда отшельник сказал:
– Ты боишься собаки, будь же собакой!
Но собака эта боялась тигра. Тогда отшельник превратил собаку в тигра. Однако и на тигра этого отшельник смотрел, как на мышонка.
И видя отшельника и тигра, все говорили: "Этот отшельник превратил мышонка в тигра". Слыша это, тигр подумал: "Пока остаётся в живых этот отшельник, до тех пор не исчезнет позорная история о моём истинном обличье". Поразмыслив так, он собрался убить отшельника. А отшельник, видя это, сказал:
– Будь снова мышью.
И превратил его в мышь. Поэтому я и говорю: "Ничтожный, обретя почёт..."
**
По прошествии некоторого времени обуяла шакала гордыня. Стал он думать: «В конце концов, и у меня четыре ноги, как у льва. Хватит мне быть у него на побегушках. Ведь лев, хоть он и царь зверей, может убить дикого слона только благодаря тем волшебным словам, которые я всякий раз ему говорю: «Яви свою мощь, господин!»» Приняв такое решение, шакал подошел ко льву и сказал ему: «Господин, вот уже долгое время я кормлюсь мясом убитых тобою огромных лесных слонов, теперь я сам бы хотел убить слона и поесть его мяса! Что если на этот раз я лягу на твое ложе в золотой пещере, а ты пойдешь высматривать дикого лесного слона, бродящего по горным долинам? Заметишь такого слона — приди и скажи мне: «Яви свою мощь, шакал!» Прошу тебя, думай не только о своей собственной выгоде».
**
Бодхисатта был человеком малого роста, скрюченным и уродливым. Поэтому он подумал: «Если я попробую поступить в услужение к какому-нибудь правителю, он наверняка скажет: «На что мне такой коротышка?» Уж лучше подберу я для своих целей какого-нибудь красивого, статного, рослого молодца и буду жить за его широкой спиной, как под прикрытием». В поисках подходящего человека Бодхисатта зашел в поселок ткачей и, увидев там дюжего ткача Бхимасену: «Почему же ты, человек столь красивый и жизнелюбивый, занимаешься недостойной тебя работой?» — вновь спросил Бодхисатта. «Иначе я не умею зарабатывать себе на жизнь», — ответил ткач. «Послушай меня, друг, — сказал тогда Бодхисатта, — брось ты эту работу. Знай, что во всей Джамбудипе нет равного мне лучника, но если бы я осмелился предложить свои услуги какому-нибудь правителю, он в гневе воскликнул бы: «На что ты мне нужен, коротышка?..» Пойди к царю и скажи ему: «Я лучник!» Царь велит взять тебя на постоянную службу с хорошим жалованьем, а я буду выполнять за тебя всю работу и, укрываясь за твоей спиной, обеспечу себе сносное существование. Так оба мы будем счастливы и довольны, только слушайся меня!»
(Давид и Голиаф)
**
Когда Девадатту, который целых девять месяцев замышлял зло против Учителя, у ворот Джетаваны поглотила земля, жители Джетаваны и других соседних мест радовались и ликовали. «Девадатту, противника Будды, поглотила земля,– говорили они.– Теперь, когда враг погиб, Учитель достиг полного просветления».
**
Погибла, не считая двоих, целая тысяча, да и те двое, должно быть, тоже грабители, и потому им никак не удержаться от ссоры.
**
- Мы не родня и не друзья тебе, мы не твои актёры и не шуты: так на каком же основанье ты, о царь богов, к отшельникам подходишь с шутками такими?
Услышав эти слова, Шакра, владыка богов, сиявший молниями, кольцами и диадемой, в волнении утратил свой божественный вид, с глубоким почтением поклонился бодхисатгве и попросил у него о прощении:
«О незнакомый с себялюбьем! Я объяснил намерения свои, и это легкомыслие моё благоволи простить мне, как отец или учитель. Уж такова природа тех, чьи очи для познания закрыты, они споткнуться и на ровном месте даже могут; меж тем как свойство мудрых – снисхожденье. Поэтому не сохрани обиду эту в сердце ты».
**
Своею щедростью ты отнял гордость даже у того, кто сотню жертв принёс (Индры): его лишил ты славы.
**
Оба они опирались на взаимную любовь, и их силы сияли от этого ещё ярче; и подобно тому, как учитель с помощью лучшего ученика наставляет остальных учеников или как отец со своим старшим сыном – остальных детей, так наставляли и они надлежащим образом эту стаю лебедей в делах, направленных к общему благу и безопасности.
**
Тут же все двенадцать с половиной сотен ворот одновременно сами собой отворились, и вышел Индра встретить царя. Он ввёл царя во дворец богов и усадил его на половину своего трона. Владыка богов и владыка людей походили друг на друга своим внешним видом. Смотрящие на владык не различали их [с первого взгляда] и распознавали, только приглядевшись…
Тут Цзивокье подумал: "Никто не может сравниться со мной силой и могуществом. Зачем же делить власть с Индрой? Лучше я убью его и буду господствовать один". Но как только возник этот греховный помысел, царь тут же низвергся с небес и упал при последнем издыхании около дверей своего прежнего дворца, пришедшего в упадок. К нему приблизились люди и обратились с такими словами:
– Если нас спросят, каким образом умер владыка мира царь Цзивокье, что на это отвечать?
– Если такое спросят, – сказал Цзивокье, – то отвечайте следующее: царя Цзивокье сгубила власть желаний.
Братья
И сказал мне царь обезьяний,
добравшись до самого верха:
"Теперь ты побудь моим стражем,
я хочу вздремнуть ненадолго".
А в душе моей той порою
мерзкий замысел зародился:
"Обезьяны – людям пожива,
как любые лесные твари.
Почему бы его не убить мне –
я бы досыта мяса наелся!
Будь я сыт, я и сил бы набрался,
взял бы мяса с собою в дорогу,
Я бы выбрался из чащобы,
и вернулся обратно к людям".
Взял я в руку обломок скалы
и ударил его по темени.
Но в руке моей не было силы,
и удар получился слабым.
Обезьяна вскочила мигом
(а по темени кровь струилась)
И с глазами, полными слез,
сказала, меня укоряя:
"Что же ты сделал, любезный!
Как на такое решился!
Пусть пребудет с тобою благо –
но я-то просил о защите!
Горе тебе, человек,
на злодейство ты покусился!
Кто, как не я, тебя вызволил
из гибельной этой пропасти?
Я вернул тебя с того света,
и ты предать меня вздумал?
Ты злодей и злодейство замыслил,
которого нет страшнее.
Не пришлось бы тебе за это
претерпеть немалые муки.
Нет тебе больше веры,
ведь замыслил ты злодеянье.
Иди теперь вслед за мною
и не скрывайся из виду".
Так меня он к деревне вывел
и на том со мной распрощался:
"Теперь звери тебя не тронут,
ты вышел к людским селеньям.
Ступай, человек ты неправедный.
Вот дорога – иди, куда хочешь".
Омыл обитатель лесов
свою рану в ближайшем озере,
Вытер слезы, лицо осушил
и направился в горы обратно.
Ощутил я жжение в теле
и подумал, что он меня проклял.
Все нутро у меня горело;
захотелось воды напиться.
Сколько капель воды попало
мне тогда на голую кожу –
Столько вздулось на ней нарывов
размером с полплода бильвы.
Созрели они, полопались,
трупный смрад из себя источая,
И потек из них гной кровавый.
Куда бы теперь не пришел я –
в деревню ли, в городок ли,
Мужчины и женщины палками
мне дальнейший путь преграждают:
"От тебя смердит трупной вонью,
не смей подходить к домам близко!"
И терплю я такие муки
седьмой год с тех пор непрерывно.
(Каин и Авель)
**
Давным-давно на берегу моря жили два журавля, которые имели единое туловище. Одного звали Благочестивый, а другого – Нечестивый. Как-то раз Нечестивый заснул, а Благочестивый стоял на страже. И тут Благочестивый увидел ароматный плод, принесённый водой. Поймав его, он подумал: "Не разбудить ли мне Нечестивого и потом есть плод? Но ведь, что ни съешь, всё пойдёт на пропитание единого туловища". И, подумав так, он не стал будить сотоварища, а съел плод сам.
Нечестивый, проснувшись, почувствовал отрыжку после ароматного плода и спросил:
– От чего такая отрыжка?
– От ароматного плода, – ответил Благочестивый.
– Ты поступил нехорошо, – сказал Нечестивый, – и я тебе это припомню!
В другой раз спал Благочестивый, а Нечестивый стоял на страже. Он заметил ядовитый плод, принесённый водой, и съел его. В результате оба почувствовали себя плохо. Нечестивый, возбуждённый действием ядовитого плода, воскликнул:
– Где бы и когда я ни родился, всегда буду стараться убить тебя, стану твоим злейшим врагом! Благочестивый ответил на это:
– А я, где бы и когда ни родился, буду к тебе относиться с любовью.
Отец и сын
Царь сказал: "Домохозяин, отдай мне твоего сына, чтобы я мог назвать его своим. Отныне тебе придётся отказаться от родительских чувств. С сегодняшнего дня Махосадха – мой сын, и сына своего я могу содержать сам, а ты ступай себе восвояси". (отец небесный)
**
И вот однажды бодхисаттва пришёл с сыном на поле пахать. Сын сгрёб в кучу всякий мусор и поджёг его. Невдалеке в муравейнике сидела кобра, и дым начал есть ей глаза. "Это он нарочно подстроил!" – разозлилась она, выползла наружу и укусила его всеми четырьмя ядовитыми клыками. Сын тут же упал и умер. Бодхисаттва заметил, что он упал, остановил быков, подошёл, посмотрел. Видит – сын мёртв. Тогда он взял тело, перенёс его под дерево и одел – но не плакал, не причитал. "Разрушилось то, что должно было разрушиться, – твёрдо помнил он. – Умер тот, кому и была суждена смерть".
**
Со всех, кто попадался им в руки, грабители брали выкуп: схватив двоих людей, одного всегда посылали за деньгами. Если, к примеру, они задерживали отца с сыном, то говорили отцу: «Ступай принеси нам денег, тогда отпустим твоего сына!»
**
Мнишь ли ты, что безусловно и всегда
Лучше сына своего любой отец?
Мула, значит, превзойдёт в цене осёл!
Знай, что мулу он приходится отцом.
**
У одного богатого брахмана внезапно тяжело заболел и умер сын в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет. Брахман же с самого дня его смерти только и делал, что сидел у погребальных кострищ, рядом с кучей пепла, и причитал. Все свои дела он забросил и целиком отдался горю. А сын его, ставший небожителем, странствовал по поднебесью, заметил на земле отца и решил: "Надо как-то исцелить его от печали". Он перенесся туда же… "Брахман, а ведь я тот, о ком ты горюешь, – сказал ему юноша. – Я родился небожителем. Больше обо мне не печалься. Будь щедр, не нарушай обетов добронравия, блюди обряды упосатхи". И, дав отцу такое наставление, он вернулся на небеса. Брахман же последовал его совету: он приносил дары, совершал иные добрые дела и после смерти тоже родился небожителем.
**
У Бодхисаттвы - царя попугаев - был сын. Когда он вырос большим и сильным, Бодхисаттва стал плохо видеть. Тогда сын посадил своих родителей в гнездо и сам стал добывать им корм. Однажды, отправившись к тому месту, где он обычно искал корм, он сел на вершину горы и, посмотрев на море, увидел остров, а на нем манговую рощу с золотыми сладкими плодами. На следующий день во время своего путешествия за кормом попугай спустился в этой роще, напился мангового сока, набрал плодов и принес их родителям. Бодхисаттва, отведав плодов манго, по вкусу сразу же догадался, откуда они: «Милый, попугаи, которые летают на этот остров, не живут долго, поэтому ты больше не летай туда». Но сын, не послушавшись его советов, снова стал летать на этот остров.
Однажды, когда попугай, выпив слишком много мангового сока и набрав плодов для своих родителей, летел над морем, он очень устал, и им стал овладевать сон. Плоды манго выпали у него из клюва. Теряя направление, он стал лететь все ниже и ниже, так что временами даже касался поверхности моря, и в конце концов упал в воду. Тогда одна большая рыба схватила его и съела. Не дождавшись возвращения сына в обычное время, Бодхисаттва догадался, что он упал в море и погиб. И с этого времени, не получая никакого корма, родители попугая ослабели и умерли.
**
Бодхисатта подумал: «С кончиною моего деда отец поддался скорби, кто ж другой, как не я, сможет вернуть ему ясность мыслей? Знаю я средство, которое избавит его от печали!» И вот углядел он за городом мертвого быка и, поднеся ему травы и воды, стал приговарить: «Ешь, ешь, пей, пей!» Видя его за этим занятием, прохожие восклицали: «Почтенный Суджата, в разуме ли ты, что подносишь еду и питье мертвому быку?» — на что Суджата не отвечал ни слова.
Забыв об отце, мирянин забеспокоился о сыне. Он поспешил к нему и спросил: «Что с тобой, дорогой Суджата? С чего это ты подносишь еду и питье мертвому быку?!» На это Бодхисатта пропел два стиха:
Вот голова его, и хвост его, и уши, —
Вдруг встанет бык, печали вняв моей?
Твой дедушка утратил зримый облик,
Но слезы льешь о нем ты столько дней!
У дедушки же ни головы уже, ни рук, ни ног не видно. Так не утратил ли ты рассудок, рыдая над земляною насыпью?!
(поклонение золотому тельцу)
**
Услыхав то, подумал царевич: «Отец все знает и наверняка предаст меня казни!» Трепеща от страха, он вылез из-под кровати, бросил саблю к ногам родителя и пал ниц, причитая: «Прости меня, государь!» Царь стал пенять сыну: «Ты думал, никто не узнает умыслов твоих!» И он повелел заковать сына в цепи, бросить в темницу и выставить стражу. Сам же царь погрузился в размышления о добродетелях Бодхисаттвы. По прошествии какого-то времени царь кончил свое земное существование. Лишь после предания его тела огню приближенные вывели царевича из темницы и поставили на царство».
(змей, освобожденный из оков на краткое время)
**
Учитель встал ото сна рано поутру. Он обозрел внутренним взором мир, ища готовых вступить на благой Восьмеричный Путь, увидел, что те двое брахманов — отец и сын — вполне созрели для погружения в Поток, и, будто охотник, преследующий оленей по оленьей тропе, поспешил к тому месту, куда сваливали мертвецов, и уселся там, излучая присущее лишь Пробужденному шестицветное сияние…
**
Игрой на барабане они вдвоем заработали немало денег. По пути домой им нужно было пройти со всеми этими деньгами через лес, в котором жили разбойники. Обращаясь к сыну, непрестанно колотившему в барабан, отец сказал: «Милый, не бей без перерыва! Ударяй лишь время от времени, так, чтобы все думали, что едет правитель в сопровождении бьющих в барабан слуг». Однако сын продолжал без передышки колотить в барабан, надеясь, что шум разгонит всех разбойников. Они же, заслышав грохот барабана, вначале подумали, что едет какой-нибудь правитель, и бросились наутек, но, слыша, что барабан грохочет неумолчно, решили: «Не может быть, чтобы это был правитель». Воротясь, они увидели, что по дороге идут лишь два человека, напали на них и ограбили.
**
Сакка спустился в мир людей в обличье торговца Иллисы: такой же хромой и горбатый, с косыми глазами, неотличимо похожий на своего сына. В обличье Иллисы он вошел в город Раджагаху, приблизился ко входу в царский дворец и попросил придворных доложить о его приходе царю. «Государь, дома у меня хранится богатств на восемьдесят коти, я пришел потому, что хочу передать все тебе: пусть мои богатства пополнят твою казну...» «Довольно, — остановил Сакку царь, — да будет тебе, великий торговец, известно, что в нашем доме богатств много больше, чем в твоем». «Если, государь, — сказал тогда Сакка, — тебе не нужны мои богатства, то я сам раздам их, кому захочу». «Раздавай, торговец» — одобрил его намерение царь. «Да будет так, государь!» — молвил мнимый Иллиса, простился с царем и отбыл в дом торговца.
**
Тот, едва увидав сына, понял: «Этот, как только вырастет, станет вместо меня вожаком стаи, так что надо его немедля прикончить. Заключу-ка я его в объятья да сожму изо всех сил, чтобы дух из него вон». И, порешив так, вожак стаи ласково сказал: «Подойди ко мне, сыночек, где это ты столько времени пропадал?» Затем, делая вид, что обнимает Бодхисатту, он изо всех сил сдавил ему ребра. Бодхисатта тоже сжал вожака стаи, будто слон хоботом, так что у того затрещали кости.
(единосущность)
Тройка
- О ты, властитель обезьян, - сказал ему ракшас, – всякая тварь, наделенная тремя достоинствами, призвана повелевать даже врагом своим, а ты, по-моему, как раз и наделен всеми тремя достоинствами.
**
«Как, почтенный, и это одеяние, и это исподнее, и покрывало — твои?» — удивились монахи. «Мои, а то чьи же?» — ответил бхиккху. «Но, почтенный, — вскричали они, — Всеблагой дозволяет иметь лишь три смены одежды. Как же ты, отринув мир ради вероучения Будды, столь скромного в своих желаниях, живешь в таком изобилии?» И, говоря между собой: «Надо отвести его к Наделенному десятью совершенствами», — повлекли монаха к Учителю.
**
Кормили коня только рисом третьего урожая, и сдабривали этот рис самыми вкусными приправами, и подавали в золотом тазу стоимостью в целую сотню тысяч, стойло же его окропляли благовониями четырех видов.
(три периода)
**
Едва заметив вдалеке великана, подвижник сразу понял, что в утробе у того сидят двое, а потому и обратился к нему с такими словами:
- Откуда вы втроём идёте?
- Что я к тебе пришёл – понятно.
Но где ты спутников увидел?
- Во-первых – ты. Жена – вторая:
В твоём нутре сундук заметен,
В котором ты жену и носишь –
Но с нею там сын бога Ваю".
(троица, Ваю – ветер, дух)
**
– Государь! Ничего необычного мне не вспоминается. Разве что приметил я, как вместе в полном доверии друг ко другу бродили по лесу лев с быком!
– Ежели третий появится с ними, не избежать несчастья! – молвил царь. – Увидишь третьего – тотчас же меня извести!
Тем временем, пока собиратель был в Варанаси, пристал ко льву и быку один шакал: "Всё я ел, всё отведал, не пробовал только львятины да бычатины. Поссорю-ка я льва с быком и наемся досыта их плоти!" И, нашептывая одному: "Он говорил о тебе то!", а другому: "Он говорил о тебе это!", шакал ухитрился разъединить друзей и, поссорив льва и быка, привёл их обоих к погибели.
Собиратель же, явившись к царю, молвил:
– Государь, к тем двоим прилепился третий - шакал.
Взошёл царь на колесницу и, следуя путём, который указал ему собиратель, достиг места – затем только, чтобы найти льва да быка испустившими дух в стычке друг с другом. Шакал же, ликуя, лакомился то львятиной, то бычатиной.
(три пророка)
**
В скиту же том ещё с поры дождей оставались два престарелых монаха. Было у них на двоих два грубошёрстных покрывала и ещё одно тонкой выделки, и никак не могли они их поделить меж собою. Увидав Упананду, монахи возрадовались: "Тхера поможет нам разделить добро!" И подступились они к нему, говоря:
– Мы, почтенный, никак не можем поделить меж собой покрывала, припасённые на дождливую пору, и спорим о них. Ты, уж будь добр, помоги нам!
– Это можно! – отвечал на то Упананда – Поделю!
И, дав каждому по грубошёрстному покрывалу, себе забрал то, что получше, сказав:
– Это положено нам, блюстителям устава! – с тем отбыл.
**
Здоровью, возрасту, богатству, красоте, рожденью соответственно все люди делятся на низких, средних и высоких; но эта тройственность исходит не из собственной природы, не из поддержки внешней, а из деяний человека.
**
Был поставлен львиный трон, и Победоносный воссел на него. С правой стороны жертвенное подношение совершал Индра. С левой стороны жертвенное подношение совершал Брахма.
**
В море жена занималась тем, что постоянно сооружала из трёх дощечек подобие подставки, водружала на неё зеркало, смотрелась в него и тешилась своей красотой. (церковь)
Четверка
В тот день, когда бодхисаттва воплотился во чреве своей матери, царю приснился на рассвете сон. Привиделось ему, будто горят четыре огненных столпа – каждый высотою в стену – в четырёх углах дворцового двора, и вдруг заблистал в середине его светлячком огонёк; во мгновение ока он перерос те огни, поднялся ввысь до небес Брахмы и озарил весь мир таким светом, что ясно можно было различить даже горчичное зерно, лежащее на земле.
**
Четыре у тебя ноги,
а я — двуног, прелестница.
Зверь с птицей не брачуется,
другого поищи себе!
**
Леопард вскричал: "Что ты городишь, коза?! Нет такого места, где не было бы моего хвоста!" – и спел в ответ:
"По всем из четырёх сторон
Земли, по всем морям, горам,
Мой хвост простёрся, о коза!
Как можно не задеть его?!"
**
Братия, с кем бы вы ни имели дело — с родственниками или не родственниками, при удовлетворении четырех главных монашеских потребностей: в еде, одежде, ночлеге и лекарствах — вы должны проявлять осторожность и проверять все, что вам дают, прежде чем пользоваться. Бхиккху, который будет пользоваться чем-нибудь, не рассмотрев тщательно поданного ему, с истечением отведенного ему срока неминуемо возродится в облике яккхи или бездомного духа.
**
О великий царь! Допустим, ты обретешь три царства и будешь править четырьмя престольными городами, но ведь не станешь ты разом носить четыре пары белья, или есть сразу из четырех золотых блюд, или возлежать на четырех царских ложах?!
**
«Спусти меня здесь», — попросил шакал. Когда брахман спустил его на землю, шакал сказал: «Расстели здесь свою верхнюю одежду». И брахман, мечтая о деньгах, выполнил и это. Потом шакал сказал: «А теперь вырой тот древесный корень». И пока брахман был занят этим делом, шакал стал топтать его верхнюю одежду; в четырех углах и в пяти других местах испачкав и намочив ее, он убежал в лес на кладбище.
(творение)
**
Обретя четыре основы сверхъестественных сил, пребываешь в мире в течение одной кальпы.
**
Бестелесна высшая мудрость,
Но рождённые из невежества,
В четырёх ядовитых змеях обитая,
Всё почитают за благо.
**
Что касается монахов вообще, то трудно распознать их по четырём хорошим и дурным признакам, подобно тому как трудно узнать, созрел или нет плод манго. Некоторые монахи хотя и отличаются исключительно прекрасным образом действия – выступают медленно, головой по сторонам не вертят, однако по своей внутренней сущности являются сосудом страстей, гнева, невежества и других качеств, не соответствующих Учению. Кое-кто из них даже нарушает правила моральной дисциплины. Они подобны плоду манго, который снаружи выглядит спелым, но зелен внутри.
Некоторые монахи хотя внешне грубы и непристойны, однако ведут монашеский образ жизни и обладают добродетелями, практикуют дхьяну, самадхи и наделены мудростью. Такие – подобны плоду манго, незрелому на вид, но спелому внутри.
Некоторые монахи грубы и в поведении своём греховны, не соблюдают они также и правил моральной дисциплины. Свойственны им страсти, гнев, духовная омрачённость, скупость и зависть. Такие – подобны плодам манго, незрелым как на вид, так и внутри.
Но некоторые монахи прекрасны поведением, и блюдут они также моральную дисциплину. Их внутренней сущности свойственны при этом монашеские добродетели, соблюдение обетов, практика самадхи, глубокая мудрость. Такие – подобны плоду манго, спелому как на вид, так и внутри.
(ср. Завещание 12 патриархов)
**
Презренный зло творит по бессердечью своему; а средний человек, хоть и доступный состраданью, – когда бедой застигнут; но добродетельный в опасности смертельной даже своим воззреньям не способен изменить, как не способен океан свои оставить берега.
Пятерка
Наставник Бодхисатты умел перепрыгивать только через четыре меча, но не через пять. Однажды, когда они о Бодхисаттой показывали свое умение в одной деревушке, наставник напился допьяна и велел своему помощнику приготовить сразу пять мечей: «Сумею перепрыгнуть и через пять!» — хвастался он. Бодхисатта стал тогда его отговаривать. «Ты, видно, не знаешь еще, на что я способен», — продолжал бахвалиться пьяный. Не послушавшись совета Бодхисатты, он стал прыгать и, благополучно перескочив через четыре меча, повис, пропоротый пятым, словно цветок медуницы, качающийся на своем стебельке, и с громким воплем рухнул наземь.
(4 благородные истины, тело - пятое)
**
Однажды несколько жителей Варанаси заметили пальму, выращенную пастухами. Один из них полез за плодами. Пока он рвал плоды и бросал вниз, из муравейника под пальмой вылезла кобра и поползла вверх по стволу. Он перепугался, завопил. Тогда нижние растянули за четыре угла крепкое полотнище и велели тому прыгать. Он прыгнул и угодил точно в середину. Но те, что держали полотнище, не устояли от удара, стукнулись лбами, поразбивали друг другу головы и тут же испустили дух.
**
Ночью, когда колдун, натешившись с нею, собрался уходить, она смочила руку в киновари и отпечатала прямо на его спине всю пятерню. Рано утром об этом дали знать царю. Царь призвал сыщиков: "Ищите человека с красным отпечатком пятерни на спине. Увидите – хватайте".
**
Девадатта представил на суд общины пять поправок к Уставу монашеской жизни и, не найдя в монахах сочувствия, оставил монастырь и вместе с пятьюстами последовавшими за ним бхиккху поселился в Гайасисе.
(разделение Торы)
**
Ну, если мир другой не просто сказки страшные для маленьких детей и если ты считаешь, что следует и мне в него поверить, то дай же мне пять сотен нишка! За это тысячу тебе я в будущем рождении отдам!
(5+5 – щель между скрижалями)
**
С монахами ведь бывает, как с небожителями. Когда у тех подходит к концу их жизненный век на небесах, то предвещают этот конец пять примет: венки их вянут, одежды пачкаются, тело теряет красоту, потеют подмышки, а сиденье начинает казаться неудобным. Вот точно так же, если монах затосковал и близок к тому, чтобы отпасть от учения, тому тоже есть пять примет: цветы его веры вянут, одежды нравственных обетов пачкаются, от неуверенности и внутреннего нечестия теряет он свою духовную красоту, страсти выделяются из него, словно пот, а места для созерцания – лесная чаща, комель дерева, пустая горница – начинают казаться ему неудобными.
**
Тут все единодушно сговорились выяснить, какова же внешность жены советника. Напоив его до бесчувствия, они выкрали у юноши ключ и отрядили пять человек пойти взглянуть на его жену… Не успел Победоносный удалиться, как пятеро людей открыли дверь и, войдя в комнату, увидели, что жена советника красива и восхитительна и нет ей подобных. (индрии)
**
Царь по имени Сварливый и четыре советника – это нынешние пять монахов во главе с Каундинья. Поскольку в то время я принёс обет, по которому результат упражнения в терпении я прежде всего употреблю для их блага, то, обретя буддство, я в первую очередь полностью спас этих монахов от страданий сансары.
**
Мой отец обладал несметным богатством. Он хотя и имел пять дочерей, но когда умер, то царь распорядился конфисковать все его имущество. Однако в то время мать была беременна и в должный срок родила нам брата. Тот хотя не имел ни глаз, ни ушей, ни носа, ни языка, ни ног, ни рук, однако, имея только мужской признак, стал владельцем имущества.
(индрии и манас, 5+1)
Шестерка
Каждый разобрался и понял, где истина, и все стали верить в три драгоценности и почитать их, перестали верить шестерым учителям и чтить их подношениями.
**
Шестеро учителей не всеведущи, откуда им знать причину и следствия явлений? В миру пребывает Татхагата. Всё он познал и во всё проник, поэтому не скрыто от него ни прошлое, ни будущее.
Семерка
Некогда этот тхера был отпрыском одной крестьянской семьи в Саваттхи и как-то раз, вспахав свое поле, на пути домой завернул в монастырь. Отведав там предложенной ему сладкой рисовой каши на молоке, обильно сдобренной топленым маслом, юноша подумал: «С утра до вечера я тружусь, вот этими самыми руками делаю всякую тяжелую работу, но ни разу не довелось мне так сладко и вкусно поесть. Стану-ка я тоже монахом», — и тотчас принял монашество. Целый месяц и еще полмесяца со всем усердием вел он созерцательную жизнь, стремясь к совершенству. Затем, поддавшись соблазну, опять вернулся в мир страстей, но спустя некоторое время, устав от чревоугодничества, снова пришел в монастырь и принялся изучать «Абхидхамму». Так повторялось шесть раз: он уходил из монастыря в мир и возвращался; сделавшись же монахом в седьмой раз, многое постиг: изучил все семь священных книг «Абхидхаммы» и, воздавая повсюду хвалу монашеской участи, обрел прозрение и вкусил от плода арахатства.
(семь раз упадет праведник и встанет)
**
На семь дней тебя я отпускаю.
Если ж в этот срок ты не вернёшься,
Упокоюсь я навек, меня найдёшь ты мёртвой.
**
Если же, обуздав чувства и укрепясь духом, ты сумеешь миновать соблазнительниц, даже не посмотришь в их сторону, то на седьмой день воссядешь на престол в городе Таккасиле.
**
Тогда Великосущный приказал выдать брахману денег, чтобы ему хватило на семь дней, и так наставил его: «Ступай, брахман, и в первый день позови семь брахманов из твоих друзей и семь — из друзей жены и угости их, а после каждый день зови и тех, и тех на одного меньше, чтобы к седьмому дню осталось всего двое, и если заметишь, что жена твоя и в последний день пригласит брахмана, который хаживал к вам все шесть дней, дай мне знать!»
**
Отдал царь свою дочь в жёны этому бедному юноше и устроил для них жильё со всем необходимым. Это жильё запиралось на семь дверей, следующих одна за другой.
**
Свёкор собрал своих невесток и обратился к ним с такими словами:
– Я состарился и сыт по горло хозяйственными делами, поэтому хочу вам, невестки, вручить домашнее имущество. Кто из вас возьмёт ключи от кладовых?
– Мы не можем, – ответили шестеро старших невесток.
– Я могу, – сказала младшая из них.
И домохозяин вручил ей все ключи от кладовых.
Десятка
Есть четыре главных направленья,
Столько же меж ними промежутков
Верх и низ: всего их будет десять.
Так какую же избрать дорогу,
Чтоб до белого слона добраться?
**
Сказав: «Употребляй лишь добрые слова...» – Учитель – он жил тогда в Джетаване – повел рассказ о шести сквернословах-бхиккху. Эти шестеро затевали в ту пору ссоры с добропорядочными бхиккху, непочтительно дразнили их, всячески им досаждали и обзывали, прибегая ко всем десяти видам непристойных ругательств.
**
И сказал отец Бодхисатте: «Стар я, сыночек, стал и нынче же хочу сделать тебя вожаком стаи. Есть тут неподалеку озеро, и растут на нем два вида белых лотосов, три вида голубых и пять видов обычных лотосов « так ты пойди, принеси их мне».
(сефирот)
**
Как раз в это время некий рыбак поймал семь красных рыбок, нанизал их на тростниковый прут и спрятал в песке на берегу реки. Он двинулся вниз по реке, чтобы наловить ещё рыбы. Выдра учуяла рыбный запах и, разрыв песок, обнаружила семь красных рыбок. Она взяла их и три раза громко произнесла: "Принадлежит ли кому-нибудь эта рыба?", но хозяин не появился. Она зажала во рту тростниковый прут с семью рыбками и отнесла их в своё укрытие в кустах, чтобы оставить их про запас. "Я съем их потом" – подумала она и легла спать, памятуя о заповедях. (7+3)
**
Победоносный отвечал:
– В давно прошедшее время, я сам практиковал десять правил, нравственного поведения и других также побуждал к этому, потому-то и стал обладателем такого ясно выраженного телесного признака.
**
Если ты прыгнешь в огненную яму глубиной в десять локтей, полную горящих углей, и тем совершишь жертвоприношение, то преподам тебе святое Учение.
**
– Великий царь, могу ли я верить твоим словам о том, что ты не сожалеешь, когда твоё тело содрогается от боли?
– Если я не испытываю ни малейшего сожаления о содеянном, то пусть эти раны на моём теле бесследно заживут.
И тотчас же на теле царя не осталось и следа ран.
**
Давным-давно, девяносто одну кальпу тому назад, в мир явился будда по имени Вишвабху. Сотворив благо живым существам, он удалился в нирвану, а его святые останки [чудесным образом] умножились, и над ними было сооружено бесчисленное количество ступ. Со временем одна ступа разрушилась, и некая старуха стала её починять. Десятеро молодых путников, проходивших там, увидели её [за этим занятием]:
– Мы также поможем.
Починив ступу, десятеро юношей произнесли такое моление:
– Да будем мы возрождаться сыновьями этой старой женщины.
Вражда, разделение
Прошло совсем немного времени, и вот как-то раз один перепел, опускаясь на пастбище, нечаянно задел на лету голову своего товарища. Тот разъярился и закричал: «Как ты посмел задеть мою голову?» Как ни успокаивал его первый, говоря: «Я задел тебя неумышленно, не сердись», – второй продолжал гневаться. Оба они принялись ссориться, дразня друг друга: «Уж не кто иной, как ты, верно, и поднимал сеть». Слушая их перебранку, Бодхисатта помыслил: «Там, где завелся разлад, не жди никакого спокойствия: оба перепела теперь не станут поднимать сеть, а от этого грядет нам великий урон, ибо птицелов начеку. Не могу я здесь больше находиться».
**
Этих разбойников схватили другие разбойники, которых тоже было пятьсот человек. И сказали им тогда первые разбойники: «Если вы ищете денег, схватите вон того брахмана: одним взглядом он может вызвать с неба дождь сокровищ — он нам и дал всю добычу». Грабители отпустили первых разбойников с миром и подступились к брахману: «Дай и нам тоже сокровищ!» Но брахман ответил: «Я могу дать вам сокровища, но не ранее чем через год: только тогда положение созвездий будет благоприятствовать драгоценному дождю. Подождите же, и я сумею побудить небеса пролиться для вас дождем сокровищ!» Грабители, услышав это, пришли в ярость. «Проклятие! — вскричали они. — Злосчастный брахман! Другим ты тотчас же дал богатства, а мы должны ждать целый год!» Острым мечом они разрубили брахмана пополам и швырнули обрубки на дорогу. Потом убийцы пустились вдогонку за ушедшими вперед разбойниками, напали на них и перебили всех до единого. Затем разделили захваченное богатство на две части, но оба их отряда принялись биться между собой, покуда не полегла половина. Так и продолжалось сражение, пока в живых не остались всего лишь двое, а прочие — без малого тысяча человек — погибли!
Двое уцелевших грабителей сумели унести всю добычу и спрятать ее в густом лесу возле одной деревушки. Один из них — с мечом в руке — уселся сторожить сокровища, другой пошел в деревню, чтобы раздобыть риса и приготовить еду. Воистину, однако, «зависть ведет к погибели». Тот, что остался сторожить богатство, подумал: «Как только мой приятель вернется, придется делить богатство на двоих. Что, если, едва он приблизится, я ударю его мечом и покончу с ним?» Он обнажил меч и сел, ожидая возвращения своего приятеля. Тот между тем думал: «Придется нам делить это богатство на двоих! Что, если подсыпать отравы в рис тому, кто остался? Покопчу с ним, и все богатство достанется мне одному». Так решив, он сварил рис, наелся досыта, затем насыпал в горшок отравы и понес его приятелю. Не успел он поставить горшок с рисом и выпрямиться, как приятель рассек его мечом надвое. Потом спрятал останки в кустах, поел отравленного риса и тотчас же испустил дух. Вот так все они и нашли свою погибель из-за богатства!
Война
Не та победа — истинное благо, которая ведет к победе новой,
А та, что не нуждается в победах, — вот мудрости незыблемое слово!
**
И еще раз советники принялись просить царя: «Государь, дозволь только нам выступить, мы не допустим, чтобы царь Косалы вошел в город: там же, за городскими стенами, возьмем его в плен и приведем к тебе». Но и на этот раз царь бенаресский отказал им и, повелев распахнуть городские ворота, сел, скрестив ноги, на свой огромный трон, вся же тысяча его советников встала вокруг.
**
И хоть душа его проникнута была святым законом, однако же врагов надменность и опасенье за народ, чьи радости столь грубо были прерваны врагами, достоинство высокое и образ действий, вынуждавший его на путь державной мудрости вступить, заставили и бодхисаттвы сердце к губительной войне склониться.
**
«Братья! Когда мы ходим в лес на работу, москиты накидываются на нас тучей, и мы не можем работать, – сказали эти глупцы. – Возьмем же луки, стрелы и прочее оружие и пойдем на москитов войной. Уничтожим их, истребим всех до последнего!» Приняв такое решение, они отправились в лес и с криком: «Смерть москитам!» – налетели друг на друга и стали бить что было сил. В деревню они вернулись избитые, терпя великие мучения, – и сразу упали, кто где был: кто – посреди деревни, кто – в проулке, а кто – на околице.
**
Беда в том, что перепелы теперь действуют заодно. Лишь только я накидываю на них сеть, как они взвиваются вместе с нею, а потом запутывают сеть в терновом кусте. Но ведь не всегда же они будут жить в согласии. Не тревожься: в конце концов они все перессорятся и окажутся у меня в руках.
**
Кто средств в слепой алчбе не выбирает, погибнет скоро на земном пути:
Пускай злодеи брахмана убили, им смерти от себя не отвести.
(война с Богом)
Вычисление
Те бхикшу и бхикшини, буддийские миряне и мирянки, которые не выполняют заветов Просветленных, достигают великой скорби в четырех посмертных состояниях, где они испытывают действие пяти видов уз, а те, которые выполняют заветы, достигают трех счастливых состояний, шести небес, населенных разумными существами, и двадцати миров Брахмана. После этого они достигают великой вечной нирваны и обретают блаженство.
**
Стены большого подземного хода выложили кирпичом и оштукатурили, сверху его перекрыли досками, потолок укрепили и побелили. Всего там было восемьдесят больших дверей и шестьдесят четыре малых, и все они запирались, когда нажимали на один колышек, и открывались, если нажать на другой. А по сторонам тянулись сотни комнат для отдыха, тоже с такими устройствами в дверях, что когда открывалась одна, открывались и остальные, а когда закрывалась одна, все закрывались. И с обеих сторон располагалось по сто одному покою для сто одного воина, каждый с коврами разных цветов, с широким ложем, осенённым белым балдахином, с роскошным сиденьем у каждого ложа и со статуей женщины такой красоты, что её надо было потрогать рукой, чтобы убедиться, что она неживая.
**
И в журчании текущей воды слышались звуки, говорящие о разнообразных сторонах Учения: о пяти трансцендентных способностях, о пяти трансцендентных силах, о семи членах духовного пробуждения, о восьмичленном благородном пути, о трёх [вратах] освобождения, о шести трансцендентных способностях [архата], о шести парамитах, о великом милосердии, о великой доброте, о четырёх безмерных качествах.
**
Личчхавы также приготовили пятьсот колесниц и вместе с семитысячной свитой, а также с царём Бимбисарой и его окружением отправились в Каушамби посмотреть на состязание в магических превращениях Будды и шестерых учителей.
**
После этого брахман дал ему ещё три тысячи золотых, снабдил всем необходимым [в дорогу], и они пришли на берег моря. Затем был построен корабль, и все взошли на него. Семь канатов удерживали корабль у берега.
Плерома
Однажды тридцать юношей, ставших друзьями, отпрысков почтенных саваттхийских семейств, решили отправиться в паломничество в Джетавану, послушать, как Учитель проповедует дхамму. И вот, прихватив с собой благовония, цветы, одеяния и прочее, что надобно для подношений, они прошли всю страну от края до края и прибыли в Джетавану. Побродив там по роще, где росли железные деревья, затем по роще, где произрастали саловые деревья, и еще по другим рощам, паломники дождались вечера, когда Учитель вышел из своей благоухавшей всевозможными ароматами и травами кельи и направился в залу собраний.
**
И люди отринули царства, величием своим соперничавшие с царством Сакки, и заполнили все тридцать йоджан отшельнического скита. И Куддала-пандит, постигнув все тайны ноги, способствующие погружению в глубины сосредоточенного размышления, овладел четырьмя высшими состояниями духа и научил всему этому своих сподвижников. Все они, взойдя на высшие ступени восьми совершенств, подготовили себя к последующему возрождению в мире Брахмы.
**
В деревне жило всего тридцать семей. И вот как-то раз мужчины собрались на деревенской площади и принялись обсуждать деревенские дела. Был среди них и Бодхисатта. Только отгреб он ногами в сторону пыль с того места, где стоял, и хотел устроиться поудобнее, как подошел другой житель и занял его место. Бодхисатта отошел и приготовил для себя еще одно место, но и его кто-то занял. Так переходил Бодхисатта с места на место, пока не расчистил всю площадь.
(перерождения)
**
Царь выступил со своей огромной армией и через каждую йоджану пути отправлял к царице гонца, говоря ему: «Ступай к царице, поведай ей о нашем царском здоровье и узнай у нее, плохо ли, хорошо ли ей живется». Каждого прибывшего гонца царица спрашивала: «Зачем тебя царь послал?» «Узнать, хорошо ли тебе или плохо живется», — отвечал гонец. «Ну, идем со мной, сейчас узнаешь», — говорила царица и побуждала гонца возлечь с ней на ложе. Царь с войском прошел путь длиной в тридцать две йоджаны и отправил к царице тридцать двух гонцов, и со всеми этими тридцатью двумя царица вела себя так же недостойно. Усмирив смутьянов на дальней границе и возвратив покой своим подданным, царь выступил в обратный путь. Он послал царице еще тридцать два гонца, с каждым из них, как и прежде, царица предавалась блуду.
(блуд Софии, 64 – И Цзин)
**
Прошло некоторое время, и невестка домохозяина понесла. Через девять месяцев она разродилась тридцатью двумя яйцами, и из каждого яйца появилось по мальчику, прекрасно сложенному и удивительно красивому. Когда мальчики выросли, то по силе и храбрости не стало им равных. Каждый из юношей мог справиться даже с тысячью человек.
Великий советник приказал изготовить тридцать два жезла из семи различных драгоценностей, а в каждый жезл заложить по кинжалу. Затем он вручил по жезлу каждому.
Когда царь осмотрел жезлы юношей, то, в соответствии с утверждением (оклеветавшего их) советника, там обнаружилось оружие. Царь подозвал поодиночке каждого юношу, велел схватить его и отрубить голову. Тридцать две отрубленные головы уложили в корзину, плотно закрыли её и отправили названой младшей сестре царя.
Мессия
Он явился к нам без спроса
И ушёл, не попрощавшись.
Жизнь приходит и уходит,
Горевать о том не надо.
**
Я страданием подготовляю счастье,
Различая, что мне к сроку, что не к сроку.
По своей ушёл я воле и в успех свой верю,
Потому и обхожусь едою скудной.
Время знаю сам, когда восстать во славе,
Измышляю средства для победы.
Выступлю, придёт пора, с отвагой львиной –
Ты ещё узришь моё могущество, запомни!
**
В давние времена некий плотник, который жил в деревне неподалёку от ворот города Варанаси, отправился в лес за брёвнами. И там, он увидел свалившегося в яму детёныша кабана. Плотник принёс его домой, дал ему прозвище кабан Секач и принялся выхаживать. Вырос кабан и стал плотнику помощником: валил клыками деревья, рылом подкатывал брёвна к плотнику, намотавши на клыки чёрный мерный плотницкий шнур, натягивал его, таскал в зубах тесло и колотушку с долотом. Заматерев, кабан раздался телом и набрался силы. Плотник, любивший кабана как сына, однажды подумал: "Как бы его кто не обидел, если он останется жить здесь!" Подумал он и выпустил кабана в лес.
Кабан же рассудил: "Одному мне в лесу не выжить. Надобно сыскать родичей и с ними поселиться!" – и отправился на поиски себе подобных.
…Тогда Секач вновь обратился к родичам:
– Есть у вас ещё недруг?
– Нет, господин, нет у нас больше врагов! – отвечали кабаны. – Давай мы окропим тебя и возведём в цари!
И тут же поспешили за водой с большой раковиной, которая служила прежде нечестивцу сосудом для воды. Глядя на неё, вдруг увидали кабаны, что раковина та редкостной цены, ибо спираль её идет по кругу вправо. Набрав в неё воды, пришли они к смоковнице и там окропили водой Секача, помазали его на царство и одну из кабаних дали ему в жёны.
(плотник Иосиф)
**
Миттавиндака вновь поплыл по морю и увидел некий город, обнесенный стенами, с четырьмя вратами. То был ад... Миттавиндаке же он показался красивым городом, а потому он подумал: «Войду в этот город и сделаюсь царем». Войдя туда, он увидел некое мучимое адское существо с острым колесом на голове; Миттавиндаке это колесо показалось лотосом на голове человека, грудные пятерные узы – латами, по телу текущая кровь – мазью красного сандала, жалобный крик – сладким пением; он подошел к тому человеку и сказал: «О, человек, давно ты носишь этот лотос, отдай мне его». Тот отвечал: «Милый, то не лотос, а острое колесо». «Ты говоришь так, потому что не желаешь отдать мне его». «Мое дело, – подумало адское существо, – окончится; сей же, прибив мать, пришел сюда – да будет с ним то же, что со мной». И подумав так, сказало: «Возьми лотос». И с этим вместе бросило на голову Миттавиндаки острое колесо. И стало то колесо вращаться, растирая голову Миттавиндаки; он же стал жалобно причитать: «Возьми свое острое колесо, возьми свое острое колесо!». Но то существо скрылось...
(терновый венец)
**
Лосака, сын рыбака, жившего в царстве Косалы, был погубителем собственного рода, а также — монахом, которому никто не хотел давать подаяния… Еще до того, как Лосака был зачат в лоне рыбачки, деревня семь раз горела, и семь раз ее постигала кара правителя, так что жители ее со временем обнищали. И стали они тогда рассуждать: «Прежде все было хороню, ныне же становится все хуже и хуже. Не иначе как появился среди нас кто-то, приносящий несчастье. Давайте разделимся». И стали они жить порознь: пять сотен семей вели свое хозяйство, пять сотен — свое. И вот та половина, в которую вошли родители Лосаки, бедствовала, у другой же половины дела пошли на лад. И решили тогда поделить пополам каждую из половин, и поступали так много раз, покуда не выделилась изо всех одна семья. Тут стало ясно, что она и есть источник несчастий; тогда всех, кто принадлежал к этой семье, побили и выгнали вон.
Мать Лосаки — изгнали именно ее семью — с трудом зарабатывала себе на пропитание; когда же приспел срок, благополучно разрешилась в укромном месте. Надобно сказать, что существо, возродившееся в последний раз, не может быть уничтожено, ибо в сердце его пылает огонь грядущего арахатства, подобно тому как пылает огонь укрытого на дне кувшина светильника, невидимого и неугасимого. Так вот, мать Лосаки заботилась о младенце, покуда он не научился ходить, а потом сунула ему в руку чашу для подаяний и, послав его собирать милостыню, сама убежала прочь. С тех пор младенец рос один, питаясь подаянием.
(муж скорбей)
**
О великий! Как случилось, что я, человек, не сумел оценить твои добродетели, а эти жестокие грубые яккхи, питающиеся кровью и мясом, распознали в тебе добро? О величайший из людей! Отныне я никогда не пойду против тебя, наделенного столь великой нравственной силой!
(причастие, обращение язычников, царя Константина…)
**
Нигродха прилёг на каменную плиту, а двое других улеглись рядом. Тем часом в городе запрягли праздничную колесницу, положили в неё пять знаменующих царское достоинство вещей и пустили коней брести, куда им вздумается. Кони привезли колесницу ко входу в парк. Там она развернулась и стала, готовая принять седока. "Наверное, в парке находится человек, достойный принять царскую власть", – подумал придворный жрец. Он вошёл в парк и увидел там Нигродху. Тогда он приподнял с него покрывало и посмотрел на его ноги. По линиям на ногах он понял, что это тот человек, который способен править не то что царством Варанаси, но и всей Джамбудвипой, и подал знак музыкантам играть. Нигродха проснулся, открыл лицо, посмотрел на народ и отвернулся; потом полежал немножко и сел. Жрец преклонил перед ним колени и произнёс: "Государь, мы просим тебя на царство". – "Ладно", – отвечал тот. Тут же его возвели на кучу драгоценностей и помазали на царство.
(Эдип)
**
Его решимость возросла от сострадания и отточилася отвагой в совершенстве. Он приложил огромные усилья и напряжением ума нашёл тот путь. Взобравшись на самое высокое место на вершине утёса, он нашёл прочный и большой тростник, крепко вросший в скалу своими корнями, длина которого превышала расстояние [до баньяна]. Привязав этот тростник к ногам, он снова перепрыгнул на дерево. Затем, держась за ветку крепко и натянув старательно тростник, он жестом стаду приказал немедленно покинуть дерево. Тогда обезьяны, обезумевшие от страха, увидели путь к спасению и устремились по нему, не заботясь о том, что бегут по его телу, и благополучно спаслись тем путём.
- Для обезьян себя мостом ты сделал, не жалея жизни. Ты спас их. Кто же ты для них и кто они тебе?-
- Они, мои приказы принимавшие всегда, правленья бремя возложили на меня, я же, к ним сердцем привязавшийся, как к детям, ту ношу принял. Такова, великий царь, связь между мной и ними, окрепшая за время долгое.
- Чего хорошего добился ты, так безразлично к собственному благу отнесясь и на себя приняв несчастие чужое?
(Христос – посредник, путь)
**
Кто стал бы одобрять казнь смертную, иль наказанье заточеньем, иль порку сына твоего, о повелитель? Однако ж он, весь погружённый в исполнение святого долга, не подходит – по мягкости и состраданью своему – нести столь тяжкий груз – правленье царством.
(недовольство иудеев)
**
Ты подаянием живёшь, что получаешь от других из милости, народ относится к тебе с почтением не большим, чем к бродяге, отрепья носишь ты, лишён друзей, родных; собой пренебрегаешь ты в лесу. Зачем ты сам себя отдал во власть страданий, как будто с бедностью обнялся воплощённой. Ведь даже у врагов бы появились слёзы на глазах, если б увидели они то состоянье, в котором ты находишься теперь! И посему вернись ты в отчий дом! Тебе известны ведь его великие богатства.
**
О, пусть меня шибийцы все отсюда изгоняют или убивают, я всё же буду продолжать творить даянья и с этой мыслью в лес отшельников иду.
**
И не печалься ты с детьми в разлуке; не сокрушайся о потере царства: сюда отправился уж с ними вместе твой отец; он царству даст надёжного правителя, и тем правителем ты будешь.
**
А что до слов твоих: "дающий попадает в ад, а принимающий достигнет мира небожителей", – от них моё стремленье к щедрости лишь возросло, хоть ты стремился обуздать его. Да будет не напрасным это твоё слово: пусть на небо пойдут все те, кто обращался с просьбами ко мне; ведь я свои даяния расточал для блага мира, а не затем, чтоб самому достигнуть высшего блаженства.
**
Ананда отдал обезьяне чашу, а та залезла на дерево и, набрав в чашу мёду, поднесла её Победоносному.
– Очисти мёд от сора! – повелел Победоносный.
Тогда обезьяна очистила мёд от остатков насекомых и другого сора, и отдала чашу. Мёд смешали с водой и вручили чашу Победоносному. Победоносный разделил [её содержимое] между членами общины, и каждому хватило вдоволь.
Тогда обезьяна, видя подобное, очень обрадовалась, запрыгала, затанцевала [на дереве] и, сорвавшись вниз, разбилась.
Тут же она возродилась сыном брахмана в чреве его жены, которая понесла и спустя должное количество месяцев родила необычайно красивого ребёнка. При рождении ребёнка все сосуды в доме брахмана наполнились мёдом.
(воплощение)
**
Услышав это, царь подумал: "Сейчас меня непременно убьют". И в ярости он сказал сановникам:
– Прежде я жил в горах и был чужд всего мирского. Вы же заставили меня стать царём, а теперь хотите убить. Где бы я ни родился, да буду встречаться с вами и вас убивать!
(грозный лик)
**
Все племя обезьян, узнав о возвращении Бодхисаттвы, собралось на вершине большой скалы, чтобы посмотреть на него. Увидев Бодхисаттву, обезьяны начали с ним приветливую беседу. «Любезный, где ты был столько времени?» — спросили они. «В Варанаси, в царском дворце», — отвечал Бодхисаттва. «А как же ты освободился?» — «Царь сделал меня своей любимой обезьяной и, довольный моей службой, отпустил». Тогда обезьяны сказали: «Ты, наверное, знаешь нравы, которые царят в мире людей. Расскажи нам о них; мы хотим послушать». Тогда Бодхисаттва сказал: «Люди, будь то кшатрии или брахманы, только и твердят: «Мое! Мое!». Они ничего не знают о непостоянстве, благодаря которому вещи из бытия переходят в небытие.
**
Бодхисатта жил на земле и был очень богатым торговцем. Жена родила ему сына, и в тот же самый день их служанка тоже разрешилась сыном. Дети росли вместе, и когда сына торговца стали учить грамоте, его слуга, сын служанки, подносил ему доску для письма и одновременно с ним выучился читать и писать. Вырос он красивым юношей с хорошо подвешенным языком и звали его Катахакой… «В дальней стороне живет другой торговец, приятель моего хозяина. Что, если мне отправиться к нему, прихватив с собой письмо, составленное якобы самим хозяином?». - Приняв такое решение, Катахака стал сочинять письмо: «Я отправляю к тебе, — написал он за хозяина, — своего сына по имени такой-то. Отдай этому юноше, моему сыну, в жены свою дочь…»
… «Недостойное он совершил, — сказал Бодхисатта, — недостойное. Что ж, отправлюсь-ка я сам в те места и займусь этим делом, а потом ворочусь в Бенарес».
…Набрав множество подарков, сопровождаемый большим числом родни и слуг, Катахака вышел встречать Бодхисатту и с любезным приветствием вручил ему подношения. Бодхисатта принял все и обласкал Катахаку. Катахака помог хозяину совершить омовение и рухнул на землю с мольбой о прощении. «Господин, — восклицал Катахака, — я дам тебе, сколько пожелаешь, денег, только не губи меня». «Не бойся, — молвил ему в ответ Бодхисатта, довольный, что Катахака не забыл своих обязанностей, — я не стану тебя губить». Ободрив слугу, Бодхисатта отправился осматривать этот дальний город, и жители оказали ему восторженный прием. Катахака неотлучно находился при хозяине и исполнял все, что положено слуге. Катахаку он не переставал величать своим сыном.
Со времени отъезда Бодхисатты Катахаку одолевала необыкновенная гордыня. Однажды он обедал. Жена подавала ему различные блюда, одно другого вкуснее. Но стоило ей взяться за черпак, чтобы положить ему пищи, как Катахака принимался бранить все приготовленное. Тут дочь торговца, вспомнив заклинание, которому выучил ее Бодхисатта, спела Катахаке такой стих:
Катахака, скромнее будь. Довольно корчить привереду.
Не то, чтоб обличить тебя, я снова в эту глушь приеду.
(Отец и Сын)
Мера
В пригоршне воды больше, в море воды меньше.
**
Живых существ, обращённых мной в истинную веру, как земли на ногте. Необращённых же – как земли в целом мире.
Гнев
Молю тебя, владыка мой, не направляй своё ты сердце на гнева путь: ведь невозможно мне моею слабой силой твердыню недоступную врага – своей природы – одолеть!
**
Когда родится он – мешает видеть, коль не родится – видят хорошо, и мной он не был выпущен; то – гнев, своих носителей губящий. Тот, чьё рожденье доставляет радость зла жаждущим, мной не был выпущен; то – гнев, врагов веселье! При появлении которого и дело доброе не начинается, тот, слепоту несущий, гнев, о царь, я угасил! Им побеждённые теряют счастье и даже благо, достигнутое раньше. Тот гнев, жестокому чудовищу подобный, уже рождавшийся во мне, я сокрушил вконец.
Как из сухого дерева, которое мы трём, огонь является ему на гибель, подобным образом от ложных представлений в душе у нас ей на погибель гнев родится. И кто не угашает сердца пламя – свой гнев, когда он запылает, как огонь, – того исчезнет слава вместе с мыслью, что недостоин он, как лотосов ночных подруга, Луна сияющая, на рассвете исчезает. Как на врага на гнев кто смотрит, дурного поведения других не замечая, того и слава, несомненно, расцветёт, как месяца растущего краса.
Глупец
Глупец не впрок владеет славой. Пустым словам его не верьте.
Он всех уводит за собою путем насилия и смерти.
**
- Но почему же ты, столь сострадательный, не хочешь даже видеть глупого – того, кто больше всех других достоин состраданья?
- По причине его неизлечимости, о господин. О, если б глупого возможно было излечить тем иль иным путём, то разве человек, подобный мне, не приложил бы всех усилий ради его блага? Но человек такой, должен ты понять, совершенно недостоин, чтоб принимались за его леченье. Он поступает недостойно, но считает праведным такое поведенье, и потому других направить на превратный путь стремится; он не привычен к скромности и честности пути и гневом закипает, когда дают ему благой совет. Когда такое существо, жестокое в своей ужасной злобе, безумьем воспылает от уверенности в мудрости своей и обнаглеет от недостатка скромности и воспитанья, скажи, какое средство есть тогда к добру его направить?
**
Кто явится противником моим в приливе наглости или по глупости, тот несомненно, пока я жив, уйти не сможет, как пыль от облака, поток воды несущего.
(внутренняя практика)
Колесница
Ты здесь на колеснице: добрых уважение твоим возницею пусть будет, твоё же тело, добродетелей исполненное, пусть будет колесницей, благорасположение пусть будет осью, самообладание и щедрость же – колёсами, благочестивое стремление к заслугам – шкворнем. А кони твои – чувства, обузданные внимательности дивными вожжами; а разум – бич; священного писания сокровища – оружие твоё; стыдливость – снаряженье; смирение – чудеснейшее дышло, кротость же – ярмо: искусно в этой колеснице со стойкой волею держи свой путь. При воздержанье от злых слов скрипеть она не будет; приятные слова звучат глубоко и серьёзно; соединённые не разойдутся части, пока ты будешь сдерживать себя; извилистых путей недобрых дел чуждаясь всегда ты будешь на прямом пути. На этой колеснице, мудростью сияющей, где знамя – слава добрая, а свита – состраданье, спокойствие души – высокий стяг; так, направляясь к духу высочайшему, ты никогда, о царь, в мир ада не сойдёшь.
**
И между тем как бодхисаттва хотел уже сам запрячься в колесницу и покрепче затягивал свой пояс, появились четверо юношей-якшей под видом чудных красноватых антилоп и, словно прекрасно выезженные лошади, сами подставили свои плечи под ярмо колесницы.
**
Давным-давно, столь бессчетное количество кальп тому назад, что и не перескажешь, в ад живых существ низверглись два человека, творивших зло. Стражи ада заставляли их таскать железную колесницу и били железными молотами, побуждая без устали бегать. Один из них, слабый физически, будучи не в состоянии волочить колесницу, подвергался ударам железного молота, умирал и снова возвращался к жизни. Его напарник, видя такие мучения и породив помысел о милосердии, сказал стражу ада:
– Я один буду тянуть железную колесницу, отпусти этого человека!
Разгневавшись, страж ада ударил его железным молотом, отчего тот сразу умер и возродился в небе тридцати трёх богов.
(два мессии, Моисей и Христос)
Йога
Бодхисатта велел принести ему тростниковый стебель, взял его в рот, мысленно сосредоточился на десяти совершенствах и, с силою дунув в стебель, мгновенно явил всем плод истинного знания: ни единого узла не осталось внутри тростникового стебля, и весь он сделался полым.
**
«Если у меня не будет сафлора,— настаивала жена, — на праздничное веселье я не пойду». — «Что ты меня мучаешь, милая, откуда же мы можем достать цветы сафлора?»— «Господин, если человек захочет, у него все будет. А разве в царских оранжереях нет сафлора?» — «Да ведь это место подобно озеру, которым владеет ракшаса. Оно так сильно охраняется, что подойти близко невозможно». — «Но, господин мой, в ночной темноте нет такого места, куда бы не мог проникнуть человек». И он, рискуя жизнью, ночью покинул город и подкрался к царским оранжереям. Но когда он, проломив забор, проник внутрь, сторожа, услышавшие треск ограды, с криками «Вор! Вор!» побежали за ним. С бранью и побоями его поймали и связали. «Пойдите и посадите его на кол», — приказал царь. И когда возвестили удары барабана, вора вывели из города и посадили на кол. Он испытывал страшные муки. А вороны, сев ему на голову, клевали его глаза. Но он не обращал внимания на свои мучения и, вспоминая жену, думал: «Теперь я не смогу быть на празднике каттика с нею, обвившей руками мою шею, одетой в платье, украшенное огненным сафлором».
**
Пава сразу закричала. Павлин услыхал её крик, и страсть, дремавшая в нём семьсот лет, тут же подняла голову и раздулась, как кобра, которую ударили палкой. От страсти павлин позабыл всё на свете, не то что свой заговор. Стремглав слетел он вниз к паве и тут же угодил ногой в петлю. Семьсот лет его ждал силок, и всё напрасно – и вот наконец он попался, и петля затянулась на павлиньей ноге. Глядя на то, как павлин повис на конце ветви (силок ведь был привязан к ветви), охотник подумал: «Шесть охотников безуспешно пытались поймать этого царственного павлина, я сам ровно семь лет ничего не мог с ним поделать, а вот теперь он, услыхав голос павы, обезумел от страсти, забыл про свой заговор, прилетел к ней и попался – висит теперь вниз головою».
**
Случилось так, что какая-то ядовитая змея, переползая, как и все ее сородичи, с места на место, появилась близ хижины одного из отшельников. Отшельник поймал змею, посадил её в полый кусок бамбука и держал при себе, выказывая почти отцовскую любовь.
Через некоторое время отшельники отправились заготовлять плоды – спелые и неспелые. Два-три дня они прожили в лесу, в месте, где плодов было видимо-невидимо и их было легко собирать. Монах змею оставил дома, в полом куске бамбука. Когда наконец отшельники воротились к себе в обитель, бхиккху, спеша накормить свою любимицу, вынул из бамбука затычку и вытянул руку, приговаривая: «Иди сюда, деточка! Иди, голодная моя!» Змея же, разозленная тем, что ей пришлось поголодать несколько дней, вонзила зубы прямо в протянутую руку отшельника. Отшельник упал бездыханный, а змея уползла в лес.
**
Эту историю Учитель, находясь в Джетаване, рассказал об одном человеке, которому удалось спастись от змеиной лихорадки. Говорят, что эта болезнь появилась в одной семье в городе Саваттхи. «Милый, — сказали родители своему сыну, — не оставайся больше в этом доме, пробей стену, беги отсюда куда-нибудь и спасай свою жизнь. Через некоторое время вернешься в это место. Здесь будет зарыто много сокровищ. Откопай их и, наладив свое хозяйство, живи счастливо».
**
Как-то раз некий седовласый плотник обрабатывал кусок дерева. Вдруг ему на лысину, сверкавшую, словно полированное бронзовое блюдо, уселся москит и вонзил свое жало, будто отточенный клинок, в темя плотника. Плотник закричал своему сыну, что сидел рядом: «Сыночек, москит вонзил свое жало, словно кинжал, мне в самое темя, сгони-ка его!». «Потерпи, отец, – ответил сын, – сейчас я прикончу его одним ударом!» Тут надо сказать, что Бодхисатта, странствуя со своим товаром, оказался в этой деревне и в тот самый миг сидел в мастерской плотника, наблюдая за происходящим.
Когда плотник крикнул сыну: «Сынок, сгони же этого москита!» – молодой человек отозвался: «Сейчас сгоню, отец!» Схватив остро отточенный топор, что лежал за спиной у отца, он вскричал: «Смерть тебе, москит!» – и одним ударом раскроил бедному плотнику череп.
(пхова - перенос сознания)
**
Храбрец облачился в боевые доспехи, взял меч, сел на снаряженного боевого коня синдской породы и поскакал за городские ворота. Словно гром с ясного неба, обрушился воин на становье первого царя, уничтожил его войска, захватил самого его в плен и отвез в темницу. После этого воин снова ринулся в бой. Один, без чьей-либо помощи, он разгромил становье второго царя, затем — третьего, четвертого и пятого — и всех пятерых забрал в плен. Покорил он затем и шестое становье, по, когда стал брать шестого царя в плен, боевого коня синдской породы ранило, кровь хлынула ручьем, и конь зашатался от невыносимой боли. Видя это, воин спешился, уложил коня наземь возле дворцовых ворот, ослабил на нем упряжь и все снаряжение, а сам велел седлать ему другого коня.
Бодхисатта претерпевал великие муки, но так помыслил: «Напрасно снаряжает он другого коня, ведь на том ему не взять приступом седьмой лагерь и не захватить в плен седьмого царя. Все мои старания пойдут прахом. Нет ведь никакой иной лошади, кроме меня, на которой воин мог бы разгромить седьмое становье и захватить в плен седьмого царя». Полный таких дум, Бодхисатта, продолжая лежать, позвал воина и сказал ему: «Хозяин, кроме меня, нет никакой другой лошади, на которой ты сумел бы разгромить седьмое становье и пленить седьмого царя. Я не допущу, чтобы плоды моих дел пропали зря, поэтому подыми и седлай меня». (конь, праны)
**
На глубине в шесть десятков локтей копавшие натолкнулись на камень и тотчас же прекратили работу. Бодхисатта угадал, что под камнем должна быть вода, спустился в выкопанный колодец и приложил ухо к камню. Услышав журчание, Бодхисатта поднялся наверх и сказал самому младшему в караване: «Друг мой, если и ты не будешь тверд в усердии, все мы погибнем. Яви же упорство, возьми это железное рубило, спустись в колодец и что есть мочи бей по камню».
Вняв речам Бодхисатты, юноша исполнился усердия. Все стояли с опущенными руками, лишь он один спустился в колодец и принялся долбить камень. Камень под его ударами треснул, и сквозь трещину устремилась вверх струя воды высотой с пальму. Все вдосталь напились и омыли тела свои. Затем, изрубив для костра запасные тележные оси, упряжь и всякое избыточное снаряжение, сварили рис, насытились сами и накормили быков. Когда же солнце зашло, они привязали близ колодца кусок ткани и направились в ту сторону, куда им было надобно.
**
"Не испытавшие сами отречения, те люди, что наслаждениям телесным предаются, считают, что уход из мира – то же, что паденье в бездну. Зная это, я удержался и не стал склонять вас к жизни отшельнической, хотя и сознавал отличье между жизнью в доме и в лесу. Поэтому, если это привлекает и вас, то мы все вместе оставим мир".- Так сказал он. И все семь братьев и сестра – восьмая, покинув великие богатства, наполнявшие их дом, и толпу проливавших слёзы друзей, близких и родственников, удалились из дома для подвижнической жизни. Они поселились в одном огромном лесу, в лесной пустыне, возле большого озера дивной красоты, с чрезвычайно чистой синей водой, днём сияющего красотой пышно распустившихся дневных лотосов, а ночью словно улыбающегося массой расцветших белых лотосов, над которыми носились рои пчёл.
**
– Если своё тело проткнёшь тысячью гвоздей, то я передам тебе святое Учение.
– Да будет так, – произнёс царь, – через семь дней я свершу это дело.
**
Победоносный надавил рукой на львиный трон, тотчас оттуда раздался рёв, подобный рёву слона, и появились пять ракшасов, которые выхватили сиденья из-под шестерых учителей и разбили их вдребезги. А Ваджрапани, сжимая ваджру, наконечник которого извергал пламя, поднял его над головами шестерых учителей. Охваченные страхом, шестеро учителей бросились врассыпную. В трусливом смятении прыгнули они в реку, и им тут же настал конец.
**
– Царская голова – это мясо, кровь да кости, вещь нечистая, что с ней делать? Обменяй её на эти головы из семи драгоценностей. Головы из семи драгоценностей сделают тебя богатым на всю жизнь.
– Мне не нужны такие головы. Для исполнения моего желания мне нужна царская голова.
**
(Царь) направил ещё одного посланца с двумя змеями одинаковой толщины и длины, предлагая отличить самку от самца. Собрался царь Рэпсэльгель со своими советниками, но, сколько они ни рассматривали змей, ни один не мог выяснить, кто самец, а кто самка.
Тогда домохозяин спросил об этом дома у своей невестки. Та сказала:
– Надо взять мягкий хлопчатобумажный материал и посадить на него змей. Самка будет лежать не двигаясь, самец же не сможет оставаться спокойным. Это так, и вот почему. Существо женского пола любит мягкое и лёгкое. Существо же мужского пола, горячее по своему характеру, мягкого не терпит и лежать спокойно не может. Тем и можно их различать.
**
Затем нирманический царь взял стрелу и пустил её. Тут же эта стрела превратилась в пять стрел, наконечники которых испускали бесчисленные лучи света. А на концах стрел возникло по лотосу, размером с колесо колесницы, а на лотосе восседал вселенский монарх – Чакравартин, обладатель семи драгоценностей.
Лучи, испускаемые стрелами, озарили район трёх тысяч великих миров, и не было ни одного живого существа во всех пяти мирах, которому не было бы сотворено благо.
**
Из-за встречи с Татхагатой мысли мои полностью очистились, и я обрела плод архатства. Но хотя я и обрела архатство, постоянно испытываю такие муки, как будто меня пронзают раскалённой железной полосой с макушки до подошвы ступни.
**
Жил один домохозяин, искусный в земледелии. Приобретаемое богатство он обращал в золото и, наполнив золотом кувшин, хоронил его в земле. Поступая таким образом, он не тратил приобретаемых богатств, и, обращая все в золото, за длительное время скопил один за другим семь кувшинов золота и все их схоронил в земле. Когда тот домохозяин заболел и умер, он из-за пристрастия к кувшинам с золотом возродился ядовитой змеёй, охранявшей то золото.
Прошло длительное время, и того города, [где он жил], не стало, а ядовитая змея, на протяжении долгих лет умирая и снова в том же теле возрождаясь, обвивала кувшин с золотом и так лежала. Прошло много десятков тысяч лет. В конце круговорота возрождённый домохозяин, недовольный своим [змеиным] телом, подумал: "Я из-за пристрастия к золоту в таком безобразном теле обретаюсь. Что, если я удобрю тем золотом поле благой заслуги?"
**
Цинпа-ценпо же вступил в воды [моря], шёл семь дней, и была ему вода по колено. Шёл он ещё семь дней, и вода достигла его бёдер. Шёл он ещё семь дней, и вода была по поясницу. И ещё семь дней шёл он, и вода достигла его плеч. Затем он плыл семь дней и приплыл к горе. Ухватившись за ветви дерева, юноша вылез на берег и через семь дней достиг вершины горы. Он перевалил через гору и ещё через семь дней достиг берега реки. Подойдя к берегу, юноша увидал в воде лотосы золотистого цвета, стебли которых обвивали ядовитые змеи. Скрестив ноги и сосредоточив мысли свои в одной точке, сел тогда бодхисаттва на лотос в позе Майтрейя-самадхи и подумал: "Гневливость и завистливость в прежних бытиях обусловили рождения в столь безобразных телах ядовитых змей". И в силу великого сострадания, порождённого бодхисаттвой, ярость ядовитых змей успокоилась. Тогда он сошёл с лотоса и за семь дней пересёк [страну] ядовитых змей. (7х7+7)
**
Убоявшись последствий своих злодеяний, которые должны сказаться в будущих рождениях, он пришёл к шестерым брахманским учителям и спросил их [об этом]. Шестеро брахманских учителей, исходя из своего превратного учения, преподали Дэвадатте, что нет в его деяниях греха, а добро хотя и творишь, но благой заслугой это не обернётся. Поверив в это, Дэвадатта тем самым уничтожил благой корень.
**
Я стар и слаб, двигаться больше не могу и здесь умру. Вы же следуйте отсюда дальше до тех пор, пока не увидите впереди замка, построенного из семи родов драгоценностей. Если ворота замка будут заперты, то постучите в них алмазным пестом, который находится около ворот. Тогда из замка выйдут одна за другой пятьсот богинь и двинутся к вам, держа драгоценности, предназначенные в дар. Богиня, идущая впереди, будет держать синюю драгоценность. Это чинтамани – волшебная драгоценность, исполняющая все желания. Возьми её и держи крепко, чтобы она не исчезла. Затем примите драгоценности у других богинь. Держите себя в руках, не заговаривайте с ними. Я же ослаб и здесь умру. Отблагодарите меня погребением на этом месте моих останков, а сами плывите дальше.
**
Передай этой змее вот что: когда она вылезает из коры, то не разгорячена и голодна. Поэтому вылезать ей легко. Выйдя из норы, она съедает много пищи, да при этом ещё злится на птиц, которые нападают на неё. От всего этого она раздувается и с трудом заползает обратно в нору. Пусть будет умереннее в пище и не поддаётся чувству гнева, тогда будет так же легко заползать в нору, как и вылезать из неё.
Благо
Если благоденствие обретается чьими-то дарами, оно подобно выпрошенному добру. Мне не нужны такие дары. Много важнее свои добрые дела – ведь это то богатство, которым ни с кем не поделишься!
**
Если признать, что ядовитая змея считается добродетельной лишь потому, что не жалит, не проявляет своего злобного нрава, лишь потому, что никому не причиняет вреда, — то и этого довольно, чтобы заключить: «Добро есть высочайшая и первейшая из добродетелей». И Бодхисатта спел такой стих во славу добра:
Нет блага выше, чем добро, —
гласят старинные скрижали,
Скажите, что змея добра, —
и вы укуса избежали.
**
Что было одному благословеньем, другому только горе принесло.
И стало быть, не все на свете благо, и стало быть, не все на свете зло.
**
Своею славой добродетели приятны, и не в греховных дебрях обитает благодать; то зная, качество греха и добродетели познав, кто, коли он разумен, от собственного блага станет отклоняться?
**
О царь! Нерадивость кончается смертью,
А рвенье благое – к бессмертью приводит.
Кто рвения полон – тот не умирает,
Зато нерадивый, считай, уже умер.
**
Стремись ко благу своему, а вместе с ним и к пользе, и мира муки изгоняй, благоприятствуя своей тем славе!
**
Увидев поведенье безобразное своё в зерцале праведности и придя в волненье, могу я разве жадно не стремиться к дхарме сердцем?
**
Если счастье достаётся благодаря мученья ближних, иль отвращается таким же образом беда, то счастья в результате не достигнуть, и так не стоит поступать.
**
Людские добродетели сияют, на святые заслуги опираясь; от обходительности став приятными, они глубокое почтенье вызывают даже у врагов, которым славу добрую беречь необходимо.
**
Ведь те, святой закон кто любит и к ближним состраданье чувствует, стремятся на добро направить мысли всех, даже любовь не проявивших; что ж говорить о человеке, подобном чистому сосуду, к добру стремящемуся и проникнутом глубоко добродетелью любви?
**
Даже страдание, если оно несёт благо ближнему, праведные ценят высоко, словно прибыль.
**
Не столько собственным страданием мучаются добродетельные, как отсутствием добродетельных качеств у тех, кто причинил им зло.
**
Пойми, что сходно чувствуют живые существа, приятного ища и отстраняя неприятное. Поэтому, что нежелательно тебе, то и другим ты делать не старайся!
**
Обычно человек, вкусив пьянящего напитка счастья, даже о благе собственном не думает; но он, не опьяняясь и великим счастьем повелителя богов, всегда стремился к благу ближних.
Учение
Напрасно ты, монах, не стал больше стараться. Ведь тому, кто нерадив и лишён рвения, не добиться в нашем учении высшего успеха – святым ему не стать. Такое достижение – удел лишь ревностных подвижников.
**
Озеро это, по велению Вессавана, стерег некий ракшас, которому владыка богатств приказал: «Пожирай всех, кто погрузится в озеро, за исключением людей, постигших высшую дхамму. Тех же, кто на берегу, не трогай!»
**
Пусть воссияет вечным светом достойными людьми ценимое ученье, которое одобрено твоей душой, привыкшей только к лжеученью.
**
Как-то раз купцы отправились в другую страну по торговым делам и взяли с собой собаку. По дороге эта собака украла у одного купца кусок мяса. Тот купец разозлился, перебил собаке лапы, бросил в безлюдной местности, а сам ушёл.
Тут Шарипутра посмотрел божественным глазом и увидел собаку, страдавшую от голода. Шарипутра надел монашеское платье, взял патру и, собрав подаяние, тут же взмыл в небо и опустился около собаки, помыслив о ней с милосердием и любовью. Он накормил собаку, а когда та, наевшись, возрадовалась, Шарипутра преподал ей святое Учение. После своей смерти собака возродилась в Шравасти сыном одного брахмана.
**
Победоносный пребывал в Варанаси. В то время на лесной
лужайке он проповедовал святое Учение богам, людям и
своему окружению. Случилось так, что в небесах летело пятьсот гусей. Услышав
благозвучную проповедь Победоносного, гуси возрадовались и, паря в небе,
собирались опуститься вблизи Победоносного. Но один охотник поставил в той
стороне сети, пятьсот гусей попали в них и были убиты охотником.Все они тут же возродились в обители тридцати трёх богов восьмилетними детьми, сидевшими на коленях у родителей. И были эти дети богов прекрасны обличьем, и исходило от них сияние, освещавшее всё вокруг, подобно сиянию золотой горы.
"По какой причине, – подумали они, – возродились мы божествами?"
И, вспомнив прошлое, они поняли, что божествами возродились потому, что услышали звуки проповеди Учения.
**
Волшебную драгоценность заполучить очень трудно, – отвечал царь нагов. – Если ты пришёл за ней, то оставайся здесь в течение месяца, принимай мои пожертвования, а меня наставляй в Учении, тогда дам тебе чинтамани!
**
О великий учитель! Будь милосерден ко мне. Сначала преподай святое Учение, а затем уж протыкай моё тело железными гвоздями. Ведь если я расстанусь с жизнью, то не смогу выслушать наставлений в Учении.
Тора
Когда царь увидел, что сердца якшей наполнились любовью по отношению к нему, он сказал им: "Вы не причинили мне никакого вреда, вы оказали мне услугу и принесли пользу". И дальше царь сказал: "Я тот, кто идёт дорогой учения и я никогда не забываю тех, кто помогает мне в этом продвижении по пути. Когда я достигну состояния Будды, я первым расскажу вам, как достичь состояния Будды. Я советую вам отныне стремиться сделать для меня приятное – избегать как яда дурных поступков, таких как убийство, прелюбодеяние, нанесение вреда другим и так далее. Вы должны прекратить привязанность к богатству, лжи, обману и к опьяняющим напиткам." После этого царь даровал якшам учение отказа от десяти недобродетельных деяний.
**
Если ты, содрав с себя кожу, сделаешь из неё бумагу для письма, из кости своей – перо, а из крови – чернила и запишешь Учение, преподанное мной, то наставлю тебя в Учении… И брахман произнёс следующие шлоки:
Обуздывай поступки тела своего:
Не убивай, не воруй, не прелюбодействуй;
Не клевещи, не лги, не бранись,
Не занимайся пустой болтовнёй;
Не будь привержен страстям…
(запись Торы)
**
Тогда отец сказал:
– В нашем доме от одного столба постоянно исходит сияние. Посмотри, что находится внутри этого столба.
Столб вынули и, когда его раскололи, обнаружили внутри сутру "О двенадцати условиях взаимовозникновения" и книгу о восьми однодневных правилах моральной дисциплины, которую советник и вручил царю.
(происхождение Торы, огненный столб)
**
Не по себе тут стало владыке демонов-мар. Чтобы сделать порочным царское правление, он написал вассальным князьям от имени царя письмо, где было сказано: "Ранее был отдан приказ о практике нравственного поведения. Нравственное поведение хотя и практиковалось, но результатов не принесло, и, кроме страданий, никакой пользы не было. Поэтому впредь свободно и в соответствии со своими желаниями практикуйте десять правил безнравственного поведения".
Иосиф
Домохозяин взял жену из равного себе рода, и она родила ему сына, от которого, казалось, исходило золотистое сияние. Предсказатель посмотрел на ребёнка и дал ему имя Серхла, или "Золотое Божество". Когда родился ребёнок, то во дворе дома сам собой появился колодец шириной и глубиной в восемь локтей. Когда брали воду из этого колодца, то каждый получал, что пожелает.
**
Девушке было не более шестнадцати лет. Она была прекрасно сложена и очень красива лицом. В силу своей пылкости она решила соблазнить послушника и, охваченная страстью, стала испытывать на нём многочисленные приёмы обольщения. Послушник подумал: "Эта девушка либо больна, либо сумасшедшая, либо, страстью охваченная, хочет огнём вожделения сжечь мою моральную дисциплину". И он оставался бесстрастен и даже не изменился в лице.
Тогда девушка легла перед послушником на землю и сказала ему:
– Моё постоянное желание сегодня свершилось. О думе своей неизменной я давно хотела сказать тебе, да не представлялось случая. И если ты таким же образом обо мне помышляешь, то удовлетвори моё желание. Хотя в этом доме, как в сокровищнице Вайшраваны, имеется множество драгоценностей, золота, серебра и других богатств, но нет в нём хозяина. Поэтому, прошу тебя, стань хозяином дома со всем его имуществом. Я сделаюсь твоей рабыней, буду служить тебе и чтить тебя. Прошу, не отвергай этой просьбы и исполни моё желание.
Послушник подумал: "Если я убегу, то эта девушка, одержимая похотью, не имея ни стыда, ни совести, схватит меня на улице и станет порочить. Тогда местные жители увидят это, и будет позор. Ничего не поделаешь, придётся умереть в этом доме".
**
Узнав, что отец возвращается, Бодхисаттва велел украсить город, сам пошел с обходом по царскому дворцу и один, без провожатых, заглянул в покои к царице. А она, увидев, какой он красавец, голову потеряла. Бодхисаттва поклонился ей и сказал: «Что тебе нужно, матушка?» — «Не надо называть меня матерью, лучше взойди со мною на ложе!»—«Зачем это?» — «Насладимся любовью, пока царь не вернулся». — «Ты мне, почтенная, и впрямь вместо матери, да еще ты и замужем, а я на замужних сроду не смотрел с вожделением. Нет, на это я не склонюсь, грязно это». — «Смотри, я пожалуюсь на тебя царю. Он тебе голову снимет».— «Поступай, как знаешь», — сказал он, пристыдил ее и ушел. Она же перепугалась: «Если он раньше меня доложит царю, царь предаст меня смерти. Надо его упредить»…
**
От несбывшегося желания жену наставника охватил стыд и досада, перешедшие в гнев, и она решила поссорить [наставника] и Атапу.
Перед возвращением брахмана его жена порвала на себе одежду, исцарапала ногтями лицо, запачкалась пылью и, как бы обесчещенная, пала на землю, не произнося ни слова. Вернувшись, брахман вошёл в дом и увидел свою жену в таком состоянии.
– Что с тобой стряслось? – спросил он её.
– Когда ты ушёл, твой хвалёный Атапа постоянно вынуждал меня лечь с ним. Так и не вынудив, он порвал мои одежды и изранил лицо. Что за ученики у тебя!
Услышав эти слова, брахман очень разгневался и сказал жене:
– Атапа так силён, что один справится с тысячью человек, к тому же он сын великого советника и знатного рода. Поэтому надо осторожно сделать так, чтобы он совершил преступление.
**
Прекрасное сложение и красота Бодхисатты тотчас же пленили царицу, и она стала зазывать его: «Иди ко мне, брахман! Возляг со мною на ложе!» «Нет, — отказался Бодхисатта, — не зови меня к себе на ложе. Я чту государя и боюсь скверны». «Ну, смотри у меня!» — пригрозила царица.
Отпустив Бодхисатту, она направилась к себе в спальню, расцарапала ногтями все тело, смазала ляжки маслом и накинула на себя грязное порванное платье, затем, сказавшись больной, позвала прислужниц и велела им сказать царю в ответ на его расспросы, что царица, мол, нездорова. Государь прибыл во дворец и, не видя царицы, стал о ней спрашивать. «Государыня нездорова», — ответили ему. Царь поспешил в спальню, и, нежно погладив царицу по спине, спросил: «Что у тебя за хворь, милая?» Царица промолчала, однако, когда царь повторил свой вопрос в третий раз, она подняла на пего глаза и промолвила: «О великий царь, хотя ты еще жив, таких женщин по заслугам зовут «новомужними»! «Что ты говоришь, милая?» — удивился царь. «Ты оставил за себя жреца, велел ему охранять город, — проговорила царица, — а он, сказав, будто бы ему нужно привести в порядок внутренние покои, пришел сюда и обратился ко мне с гнусными речами, а когда я отказалась склонить к ним свой слух, набросился на меня, побоями принудил меня уступить его желанию и, натешившись мною, ушел».
Иаков
Царь и говорит: "Ну что, Коракаламба, так ты и не стал моим придворным жрецом!" – "Да, государь, не удалось. Ведь сан жреца – в роду у моего старшего брата". – "Разве твой брат не ушел в отшельники?" – "Так-то оно так, но ведь сан свой он передал не мне, а сыну". – "А все же не сделать ли жрецом тебя?" – "Напрасная затея, государь. Брату сан достался по наследству, его нам не обойти". – "Что с того? Возьму и сделаю тебя старшим братом, а его младшим". – "Но как, государь?" – "Сотворю заведомую ложь!"
(Иаков и Исав, первородство)
**
Тхера Тисса, сын землевладельца, — проявляя в неурочный час излишнее рвение в своем стремлении поскорее сделаться саманом, упал во сне с ложа и сломал бедро!
**
Однажды некий одетый в кожу подвижник, собирая подаяние в Варанаси, очутился у места, где происходили бараньи бои. Заметив попятившегося барана, подвижник решил, что тот выказывает ему почтение, и, вместо того чтобы отойти в сторону, приветственно сложил у груди руки и, думая: «Среди всех подобных ему самцов этот баран — единственный, кто ведает о моих достоинствах!» — спел, оставаясь на своем месте, такой стих:
«Ведь благостно обличие сего четвероногого!
Любезен и учтив баран, великий в круторогости!
Он, достославный, чтит меня,
В познанье мантр искусного!»
И на это восседавший в лавке умудренный торговец, желая образумить подвижника, спел в ответ такой стих:
«Четвероногого обличьем не пленяйся,
О брахман, не выказывай доверья:
Жестокий нанести удар желая,
Баран тот пятится, готовясь к нападенью!»
И не успел премудрый торговец умолкнуть, как баран, разбежавшись, что было сил ударил подвижника рогом в бедро. Стеная от боли, тот рухнул на землю. Учитель же, объясняя случившееся, спел такой стих:
«Разбиты бедренная кость, и чаша для даров,
И все добро, что брахман в мире чтил!»
(Тетраграмматон)
Давид и Саул
Царские люди, намереваясь отрубить голову Бодхисаттве, положили его на спину. Увидев это, Суджата подумала о своей добродетельности и стала рассуждать сама с собой: «Я думаю, нет в этом мире богов, способных воспрепятствовать злым и жестоким людям причинять зло благородным». Трон Шакры, царя богов, сделался горячим. «Кто это меня низвергает с пьедестала царя богов?» — подумал он. И, выяснив причину, решил: «Царь Варанаси слишком жестоко поступает, благородную Суджату ввергает в такое несчастье. Мне надо прийти на помощь».
Спустившись из мира богов, Шакра с помощью своей магической силы сидевшего на слоне злого царя в один миг снял со слона и положил навзничь на место казни. А Бодхисаттву, подняв оттуда, облачив в царскую одежду и украсив всевозможными драгоценностями, посадил на царского слона.
Царские слуги, подняв топор, отрубили царю голову и только после этого заметили, что это голова царя.
Тогда царь богов Шакра, приняв видимую форму, подошел к Бодхисаттве и помазал его на царство, а Суджату сделал его главной супругой.
Советники, брахманы и знатные домовладельцы, увидев царя богов, возрадовались: «Несправедливый царь убит, — говорили они, — теперь у нас будет справедливый царь, поставленный Шакрой».
И Шакра, находясь в воздухе, сказал: «Вот вам царь, данный Шакрой. Отныне он будет справедливо управлять царством. Если же он окажется несправедливым, бог будет посылать дождь не вовремя, а вовремя дождя не будет, и появятся для людей три опасности: опасность голода, опасность эпидемии и опасность меча».
Моисей
У богача не было сына, и это очень печалило его. Он возносил моления богам, и наконец его жена понесла. По окончании срока беременности она родила очень красивого и привлекательного мальчика. Обрадованные родители и их родственники устроили пиршество в честь рождения ребёнка. И расположились они пировать на берегу реки. Случилось так, что, передавая ребёнка из рук в руки, один из присутствующих уронил мальчика в реку и его унесло течением. В силу благой заслуги и неисчерпанной кармы ребёнок не погиб. Его проглотила рыба, но он остался жив в её желудке.
В устье этой реки стояло одно селение. В том селении тоже был богатый домохозяин, у которого не было детей. Раб этого домохозяина пошёл на берег реки порыбачить. И он поймал как раз ту рыбу, внутри которой находился мальчик. Вскрыв рыбу, раб извлёк из её брюха ребёнка и отнёс его своему господину. Жена домохозяина, взяв ребёнка и осмотрев его, увидала, что мальчик очень хорош собой и отмечен добрыми приметами. Обрадовавшись, она подумала: "Это знак того, что боги вняли нашим молениям". И, подумав так, женщина вручила ребёнка кормилице.
**
Сенака наставлял царя и во вседневных заботах, и в горнем долге. Ибо был он сладкоречив, говоря о дхарме, и сумел повести царя путем пяти добродетелей, научил подавать милостыню ближнему, блюсти посты и не пренебрегать десятью праведными деяниями.
**
- Я принесу себя в жертву, прыгнув на горящие угли. После того, как моё тело хорошенько прожарится, пожалуйста, съешьте мяса и выполните свои монашеские обязанности, – сказал кролик.
Услышав это, Индра с помощью своих сверхъестественных сил создал огромную гору углей и известил бодхисаттву. Кролик выпрыгнул из своего соломенного домика и подошёл к костру.
– Если в моём меху есть какие-либо живые существа, то они погибнут. – Сказав это, он трижды потряс своим телом и прыгнул на горящие угли, собираясь пожертвовать своё тело. Наполненный радостью, он прыгнул на гору горящих углей, как королевский лебедь на лугу среди множества красных стветов лотоса.
Однако этот огонь не мог опалить даже пух бодхисаттвы:
– Господин монах, разведённый вами огонь столь холоден, что он даже не может опалить поры на моей коже. По какой такой причине, господин монах?
– О, мудрый кролик, я не монах. Я Индра. Я пришёл сюда, чтобы испытать тебя. (Неопалимая Купина)
**
Шестеро учителей, будучи привержены к подношениям и славе, завистливые помыслы в себе породили. Не соразмерив сил, они вызвали Победоносного на состязание в искусстве магических превращений, сказав при этом: "На одно магическое превращение, Победоносным сотворённое, мы покажем два". Но Победоносный показал столько магических превращений, что уму непостижимо, а шестеро учителей не смогли показать и одного. Изумлённые и пристыженные, они бросились в реку [и погибли]. (жрецы в Египте)
**
Владыка демонов-мар принял обличье человека, сидевшего в огромной пылающей яме около дороги и издававшего жалобные звуки от нестерпимых страданий. Услышал эти звуки царь, подошёл к яме и спросил:
– Ты кто?
– В прежнем рождении я наставлял людей на путь десяти правил нравственного поведения. Ныне терплю за это столь жестокие мучения.
– Учение не имеет отношения к тому, что побуждающий к практике нравственного поведения оказался терпящим такие мучения. Пусть ты и терпишь подобные мучения из-за побуждения к практике нравственного поведения, но обрели ли духовный плод те, кто после побуждения к практике нравственного поведения претворяли это поведение в жизнь?!
– Да, – прозвучал ответ, – они обрели духовный плод. Лишь тот, кто призывал к практике нравственного поведения, терпит такие муки.
Услышав это, царь возрадовался и сказал:
– Если известно, что другие люди обрели духовный плод, то мучения терпеть легко и нет причины раскаиваться в содеянном.
**
«Должно быть, он очень добродетелен», — подумал Бодхнсатта, выслушав шакала. И с тех пор он вместе с остальными мышами по утрам и вечерам приходил к шакалу и почтительно ему кланялся. После того как мыши выражали таким образом свое почтение, шакал хватал заднюю мышь, мгновенно ее проглатывал, обтирал пасть и продолжал стоять как ни в чем не бывало. Вскоре мышиный род сильно уменьшился в числе, и мыши призадумались. «В прежние времена, — рассуждали они, — мы с трудом помещались в норе, хотя и непрестанно размножались; теперь же нас стало так мало, что даже не вся нора заполнена. В чем дело?» Они рассказали обо всем своему вожаку. «По какой же это причине так уменьшился мышиный род?» — рассуждал сам с собой Бодхисатта. Подозрения его пали на шакала, и с течением времени эти подозрения окрепли. «Испытаю-ка я шакала», — решил наконец Бодхисатта. После того как мыши оказали шакалу обычные почести, Бодхисатта пропустил всех вперед, а сам замешкался и остался последним. Шакал тотчас кинулся на него. Однако Бодхисатта был настороже. Заметив еще раньше, что шакал готовится к нападению, он отпрянул в сторону и, поворотясь к шакалу, воскликнул: «Так вот оно что! Теперь-то мне ясно, каково твое подвижничество: не ради дхаммы, истинной самой по себе дхаммы, ты прилагал усилия, но только ради того, чтобы, прикрываясь знаменем дхаммы, истреблять живых существ!»
(Истребитель в пустыне, спор Моисея с Богом)
Исход, пустыня
И стоило царю выслушать это наставление в дхамме, как в тот же миг родившаяся в нем потребность отринуть все мирское высвободила его из-под гнета страстей, его стремление укреплять свое царское могущество разом покинуло его, и помыслы его устремились к необходимости стать подвижником. И спросил царь Бодхисатту: «Куда ныне ты держишь путь свой?» «Я, великий государь, — отвечал Бодхисатта, — направлюсь сейчас в Гималаи и там стану отшельником». «Тогда и я пойду в отшельники», — сказал царь и вслед за Бодхисаттой отправился в Гималаи. И все царское войско, и все собравшиеся там брахманы и землевладельцы, и все воины, и все, какие были там, простые люди отправились вслед за царем. И вот все жители Бенареса, протянувшегося на целых двенадцать йоджан, двинулись вслед за царем, и шествие их тоже вытянулось на все двенадцать йоджан. Во главе его стал Бодхисатта и всех повел в Гималаи. Между тем от столь великой святости трон под Саккой, повелителем богов, сделался горячим, и, почувствовав это, Сакка глянул вниз и увидел «пандита с лопатой», совершающего свой великий Исход. «Должно быть, явится много народу, — подумал Сакка, — надо позаботиться о том, как их всех разместить». И, призвав к себе Виссакамму, зодчего богов, он распорядился: «Тут Куддала-пандит свершает свой великий Исход, и надобно разместить всех вновь прибывших, так что отправляйся-ка ты в Гималаи, найди место поровнее и с помощью дарованной тебе волшебной силы сооруди отшельнический скит в тридцать йоджан длиной и в пятнадцать шириной». Виссакамма выстроил посреди скита крытую пальмовыми листьями хижину, очистил окрестности от животных и птиц, дабы не нарушали тишину, а также от демонов, яккхов и прочей нечисти; затем он проложил дороги, неширокие и пригодные для движения одного человека, которые вели во все наиглавнейшие стороны света, и, исполнив все это, удалился к себе.
(евреи и фараон совершают Исход, скиния)
**
Неподалёку от города была тогда большая деревня. Жили в ней одни плотники, тысяча семей круглым счётом. Понабрали эти плотники у людей задатков в счёт будущей работы: "Вам мы кровать сделаем, вам – стол, вам – дом срубим", – а выполнить в срок ничего не сумели. Народ осерчал; плотников стали хватать на улицах и требовать вернуть деньги, и до того их доняли, что тем и жить сделалось невмоготу. Тут-то плотники и решили: "Давайте сбежим отсюда на чужбину, авось как-нибудь проживём". Нарубили они строевого лесу, построили большой корабль и спустили его на реку в гавьюте или в двух от деревни, а затем глухой ночью погрузились на него вместе с семьями и пустились в плавание. Долго ли, коротко ли, приплыли они по Гангу к океану и, странствуя по воле ветра, оказались в один прекрасный день перед каким-то островком посреди моря. На островке том росли рис-самосейка, сахарный тростник, гвоздичные деревья, хлебные деревья, помповые пальмы и ещё множество всяких плодовых кустов и деревьев.
(остров, земля обетованная)
**
На третий день и впрямь пришёл соседний царь и обложил город. Царь велел бодхисаттве идти с ним воевать. "Государь, у меня дурное предчувствие. Похоже, что моей жизни грозит опасность. Мне боязно". – "Мне нет дела, будешь ты жив или мёртв, иди – и довольно". – "Ладно, государь". И Великий вышел с отрядом из города, да только не в те ворота, против которых стоял неприятель, а в другие. А за ним и народ потянулся, и город весь опустел – никого в нём не осталось. Бодхисаттва подыскал удобное место и стал там лагерем. А царь подумал: "Наследник мой убежал, увёл с собой войско и горожан, а под стенами неприятель стоит – пропал я теперь!" Решил он, что надо спасаться, и ночью, в чужой одежде, он вместе с царицей, придворным жрецом и единственным слугой по имени Парантапа убежал из города в лес. Прослышав о его бегстве, бодхисаттва вернулся в город, дал сражение неприятелю, обратил его в бегство и начал сам править.
**
В ту пору была на берегу бескрайнего моря роща, где росли пальмы и дикие яблони. В норе под одной из таких яблонь, в тени молодой пальмы жил заяц. Однажды, вволю нагулявшись и досыта наевшись, вернулся тот заяц к себе, разлёгся под пальмой и предался думам. "А что, если, – размышлял заяц, – земля вдруг разверзнется, куда же денусь я?!" Не успел он так подумать, как с яблони сорвался спелый плод и с шумом свалился на пальму. "Так и есть, разверзлась земная твердь!" – решил заяц, заслышав шум, подскочил и помчался прочь без оглядки. Другой заяц увидал, как он мчится, не помня себя от страха, и закричал вслед:
– Что стряслось, куда бежишь ты, чем так напуган?!
– Здесь разверзлась земля!
Услышав это, второй заяц тоже кинулся бежать. Его увидал третий заяц, того – ещё один. По пути приставали к ним всё новые зайцы, и так набралось мчавшихся зайцев целых сто тысяч. "Что стряслось?" – видя их, вопрошали олень, кабан, антилопа, буйвол, лесной бык, носорог, тигр, лев, слон. И, слыша в ответ: "Здесь разверзлась земля!" – мчались следом. Так, мало-помалу собралась великая сила зверья, и растянулись они чуть ли не на йоджану!
Увидал бегущих зверей лев-бодхисаттва и подумал: "Ещё никогда не случалось такого, чтобы разверзлась земля! Должно быть, слух обманул их, и они бегут, обуянные страхом. Надо мне, не мешкая, действовать, иначе все они погибнут! Спасу же их жизни!" Он помчался впереди всех к подножию горы, остановился и трижды громко взревел. Устрашённые львиным рыком звери, сгрудившись, замерли на месте… Не успокой зверей бодхисаттва, они кинулись бы в море и там погибли.
(Исход из Эдема после искушения яблоком)
**
Когда он вырос, то и сам стал старшиной торгового обоза и начал ездить по стране с пятью сотнями повозок. Однажды судьба завела их обоз в пустыню протяжением в целых шестьдесят йоджан. Песок в этой пустыне был столь мелок, что его невозможно было удержать в горсти, с восходом же солнца он раскалялся и, подобно пылающим углям, обжигал ступни путников. Поэтому обозы, которые везли топливо, масло, рис и прочие припасы, обычно передвигались только по ночам. На рассвете же повозки ставили в круг, торговцы и их слуги сооружали навес и, наспех перекусив, проводили остаток дня в тени. (Тора, скиния)
**
В это время Бодхисаттва возродился в образе летающего коня. Он был весь белый, с головой черной, как у вороны, с гривой, похожей на траву мунджа. Кроме того, он обладал сверхъестественной силой и умел летать по воздуху. Поднявшись в воздух в Гималаях, он прилетел па остров Тамбапанни и бродил там вокруг прудов и озер, питаясь диким рисом. Преисполненный сострадания к купцам, конь трижды прокричал человеческим голосом: «Есть ли желающие вернуться домой?»
«Мы хотим вернуться домой, почтенный», — сказали купцы, подойдя к коню и приветственно сложив руки. «Ну, забирайтесь ко мне на спину», — сказал конь. Тогда некоторые купцы забрались ему на спину, другие уцепились за хвост, а третьи так и остались стоять, приветственно сложив руки.
И Бодхисаттва своей магической силой поднял все две с половиной сотни купцов и даже тех, которые стояли, приветственно сложив руки, и доставил их каждого к себе домой, а после этого вернулся в свои родные места. А якшини, когда появились купцы с нового разбитого корабля, перебили оставшихся двести пятьдесят человек и съели их.
**
В пруду в засушливую пору осталось совсем немного воды, а рыбы в нем водилось великое множество. Некая цапля, видя обилие рыбы, задумалась: «Найти бы способ одурачить этих рыб и съесть их одну за другой». Наконец, измыслив средство, цапля отправилась на берег пруда и, усевшись, сделала вид, будто погружена в глубокую задумчивость. Рыбы, видя ее в таком состоянии, спросили: «О чем размышляешь, госпожа?» «О вас, о вас моя забота. Засуха жестокая. Если только вы захотите довериться мне, – сказала цапля, – я смогу вам помочь: буду брать вас по одной в клюв и переносить в большой пруд, поросший лотосами пяти видов, и там выпускать». «Госпожа, – усомнились рыбы, – но ведь с тех пор, как стоит мир, не было такого, чтобы цапля заботилась о судьбе рыб. Ты, видно, просто хочешь съесть нас всех поодиночке». «Да что вы, – возмутилась цапля, – разве я могу есть тех, кто мне доверился? Впрочем, если не верите моим рассказам о пруде, пусть какая-нибудь из вас слетает со мной туда и убедится собственными глазами». Говоря: «Она сильна и в воде и на суше», – рыбы решились довериться цапле. Они поручили ее заботам большую одноглазую рыбину. Цапля схватила одноглазую клювом, перенесла ее на другой пруд, выпустила в воду и позволила осмотреть ей весь пруд. Затем она перенесла эту рыбу в старое обиталище и выпустила в воду. Одноглазая принялась расхваливать перед товарками достоинства нового пруда, те, внимая ей, загорелись желанием переселиться и стали упрашивать цаплю: «Прекрасно, госпожа. Перенеси нас туда».
Первой цапля пожелала переселить ту самую одноглазую рыбу. Зажав ее в клюве, цапля полетела к новому пруду и, держа свою жертву так, чтобы та могла любоваться водной гладью, опустилась на вершину дерева варана на берегу, потом она распластала одноглазую рыбину на ветке, ударом клюва лишила ее жизни и съела со всеми внутренностями, позволив только косточкам упасть к подножию дерева. Покончив с едой, цапля вернулась к ожидавшим ее рыбам и сказала: «Я выпустила первую, давайте понесу следующую». Действуя таким способом, цапля перетаскала и съела по очереди всех рыб.
(Исход, Земля обетованная)
**
- Сюда мы гневом царским на глазах родных, отчаявшихся в скорби, заброшены, слонов владыка… Была нас тысяча мужей, оставленных здесь государём, о прекраснотелый! Но многие, не знавшие страданий раньше, от голода, от жажды и тоски погибли. И вот нас здесь, слонов владыка, семь сотен лишь осталось, которых смерти пасть вот-вот проглотит; для нас ты воплощённым утешением явился!
- О горе! Увы! Как жалости лишён, стыда не знает, о мире том не беспокоится ум этого царя! О, каково же к собственному благу пренебреженье чувств его, которых увлекает великолепье царское, изменчивое, как зарница.
…Под этой горой находится большоё озеро с чистой водою, украшенной цветами лотоса; вот этой дорогой вы и идите. Там вы освободитесь от зноя и жажды и от усталости. Недалеко оттуда вы увидите тело слона, упавшего с горы. Захватив с собой в дорогу его мясо и, как в меха, набрав воды в его внутренности, идите всё в том же направлении. Таким образом без больших бед вы выйдете из этой пустыни.
Потоп
И вот плотники из артели благоразумного старшины срубили себе корабль, оснастили его и все на него погрузились. Настала ночь полнолуния. Взошла луна, и в тот же час из океана поднялась волна и прокатилась по острову. Вода дошла людям до колен. Рассудительный старшина смекнул, что остров вот-вот будет затоплен, и велел отчаливать. А все пятьсот плотников из артели глупого старшины сидели и пустословили: "Вода омыла остров и ушла, этим дело и кончится". Но следом за нею пришли другие волны: высотой по пояс, потом в человеческий рост, высотою в пальму и наконец высотою в семь пальм – и они смыли с острова всё.
**
Когда вода затопила норы змеи и крысы, они выбрались наружу и поплыли, борясь с течением. Догнав бревно, за которое цеплялся царевич, змея и крыса вскарабкались на него, — одна с одного конца, другая — с другого, — и так все поплыли дальше. На берегу той же реки росла шелковица, и на ней жил молодой попугай. Паводок подмыл корни дерева, и оно рухнуло в бурные волны. Молодой попугай попытался было взлететь, но лило как из ведра, перья его намокли, и, будучи не в силах держаться в воздухе, он опустился на то же бревно. Так их стало четверо на обломке дерева, который быстро несся по бурной реке. (3-4)
**
"Ею кропят болящего,
Ею кропят недужного,
А я сейчас в ней утону –
Благое обернулось злым"
Рассказал бодхисаттва эту быль и говорит царю: Государь! Как вода священной реки несёт людям благо, так и цари. И уж если опасность исходит от них самих, кто в силах ей противостоять? Поразмысли же, государь.
Спасение
Всего на свете Истина дороже.
Подвижникам и брахманам, ей верным,
Она навек дарует избавленье
От мира бренного рождения и смерти.
**
«Что это ты так давно не появлялся? Где ты был?» «Меня поймал птицелов», — отвечал им Бодхисатта. «Как же тебе удалось спастись от него?» —«Я спасся лишь тем, что придумал такое средство: отказывался от пищи, которую он мне предлагал, и не пил никакого питья»:
Немыслящее существо в беду мгновенно попадет.
Но спасся из неволи я: вот размышлений зримый плод.
**
"Раз ты уже сокрушил все свои страсти и достиг пробуждения-для-себя, ты можешь поклясться им – произнести заклятие правдой, – поверь, в тот же миг на всей Джамбудвипе не останется ни одного создания в плену и в оковах". И бывший охотник, как советовал ему бодхисаттва, произнёс такое заклятие:
"Пленённым мною многим сотням
Пернатых, запертых в неволе,
Жизнь и свободу я дарую.
Пусть улетают невозбранно".
Тотчас же силою его искреннего пожелания все птицы освободились из плена и, радостно щебеча, полетели по домам. В тот миг по всей Джамбудвипе ни в одном доме не осталось и кошки на привязи – все существа разом получили свободу.
**
«О Индра средь обезьян! Почему ты никогда не покидаешь привычного места и питаешься скверными плодами, когда на том берегу Ганги так много деревьев манго и лабуджа, — просто нет им конца! — и плоды их сладки, будто мед!» — «Дорогой крокодил, — отвечала обезьяна. — Ганга глубока и широка, как мне ее переплыть?» — «Что ж, — молвил крокодил, — если не побоишься, садись мне на спину, и я перевезу тебя через реку».
Но только они отплыли от берега, как крокодил вдруг нырнул под воду: «Ты что ж думаешь, я потащил тебя через реку из добрых побуждений, следуя дхамме? Да просто моей жене, которая носит детеныша, смерть как захотелось отведать твоего сердца, и теперь ее желание очень скоро исполнится!» — «Дружище! — воскликнула тогда обезьяна, — хорошо, что ты предупредил меня об этом, ведь если бы мы, обезьяны, носили при себе сердце, когда скачем по ветвям, оно давно бы уже разбилось на мелкие кусочки!» — «Неужто?! — подивился крокодил. — А где же тогда вы храните свои сердца?» Бодхисатта вместо ответа указал крокодилу на росшее неподалеку от них, на берегу, фиговое дерево, с которого гроздьями свисали созревшие плоды. «Вон, — сказала обезьяна, — видишь: там, на смоковнице, висят наши сердца?!» — «Вижу, — ответил крокодил, — если ты отдашь мне свое сердце, я, так и быть, не дам сгубить тебя!» Крокодил подплыл с обезьяной к смоковнице. Бодхисатта спрыгнул с крокодильей спины и, взобравшись на дерево, уселся на ветке. «О глупый, глупый крокодил! — сказал он. — Ты поверил, что на свете есть твари, которые хранят сердца на верхушках деревьев?! О глупец, я перехитрил тебя! Да будет плодом твоих усилий вот этот недозрелый плод! Тело твое воистину огромно, а ум ничтожен!»
(имена ваши записаны на небесах)
**
К этому перевозчику и обратился Бодхисаттва: «Перевези меня, почтенный, на ту сторону!» — «А что дашь в уплату, святой отец?» — спросил перевозчик. «Я, почтенный, сообщу тебе нечто, что умножит и радость твою, и богатство, и дхарму твою!» И, слыша это, решил про себя перевозчик: «Уж что-то мне наверняка перепадет!» Переправив монаха на другой берег, перевозчик потребовал: «Давай плату!» — «Сейчас, почтенный», — отвечал монах и спел стих, приносящий радость удачи в делах:
«Еще на этом берегу
уплаты требуй, не на том:
Ведь разно мыслят тот, кто здесь,
и кто туда перевезен!»
**
Повторные рожденья – зло ужасное, а также старости несчастье и различные тяжёлые болезни; а мысль о неизбежной смерти рассудок помутить способна. От этих зол спасти весь мир – вот я к чему стремлюсь!
**
Впоследствии я силою добра, что в пустыни лесной приобрету, вконец соблазны мира сокрушу, которыми теперь друзья мои и люди так одурманены, что их сердца спокойствия не ищут.
**
Общенье с добродетельными, так иль иначе достигнутое, сулит спасение; зная это, стремящемуся к спасению следует искать опоры в добрых людях.
**
Поскольку стремленье к благу подданных несёт царям спасенье, счастие и славу, нельзя им отвращаться от него.
(спасение Бога)
**
И молвил тогда Умный двум другим рыбинам: «Тут живут люди, места эти опасны и губительны для нас: рыбаки забрасывают в поду сети, неводы и иные рыбацкие спасти и так ловят рыб. Нам надо поскорее уплыть к лесным берегам». Но в этих местах был обильный корм, и две другие рыбины, обуреваемые жадностью и ленью, каждый день все говорили: «Поплывем завтра. Уж завтра обязательно поплывем», — и так промедлили целых три месяца.
Однажды рыбаки забросили в воду невод. А Тугодум и Легкодум в поисках пищи плыли впереди и в ослеплении своем не заметили ячеек невода и угодили прямо в него. Умный же, который плыл сзади, сумел увернуться, но, увидев, что его товарищи попались, подумал: «Надо спасти от смерти этих лентяев. Ведь они, слепые в своем невежестве, не разумеют истинной сути вещей». Он осторожно проплыл в кошель невода и, разорвав несколько ячеек в передней его части, принялся биться в воде перед неводом, чтобы рыбаки подумали, будто он вырвался из него, затем вернулся, снова заплыл в кошель, порвал ячейки в задней части и стал резвиться в воде уже позади невода, как бы показывая рыбакам, что он на свободе. Видя это, рыбаки подумали, что вся рыба разорвала невод и ушла, И начали вытаскивать невод из воды, держась лишь за один его край, другой же край они оставили свободным. Тугодум и Легкодум выскользнули из невода и оказались опять на воле. Так, благодаря Умному, они спаслись от смерти».
Теология
Переходя из деревни в деревню, Папака добрался наконец до города, где только что умер человек по имени Дживака — «Живой». Видя процессию родственников, которая направлялась с телом покойного к месту сожжения, Папака спросил у них: «Как звали умершего?» «Дживака», — ответили ему, — «Разве Дживака может умереть?» — удивился Папака, «И Дживака смертен, и Адживака — «Неживой» — тоже смертен, ибо имя ведь только отличительная мета, — ответили ему родственники с раздражением
**
Для мира, поражённого страданьем, прибежище, отец – земли владыка; кому ж он сам несчастие несёт, кого тот призовёт себе на помощь? Увы! Покинули уж должности свои хранители миров, или их больше нет, или они во власти смерти, так как спасти несчастных не стремятся? Да и святой закон, я думаю, теперь лишь звук пустой! Да что богам до этого, когда владыка, не тронутый моей судьбой, хранит молчанье; а следует ведь и чужого даже защитить, когда злодеи с ним обращаются жестоко. "Погибни!" – если бы такой проклятья молнией коснулся он скалы, то от её твердыни остались бы одни воспоминанья; а между тем молчит он, хоть оказалась я в таком ужасном состоянье.
**
Когда я созерцаю дивный образ твой, нечеловечески прекрасный и полный ясной прелести, сияющий небесным блеском, меня охватывает опасенье: "О, как бы не забыть о подвигах своих!", – боюсь я даже вида твоего, столь милостиво благосклонного!
**
И всякий раз, куда бы торговец ни приходил, он снимал с осла ношу, надевал на него львиную шкуру и пускал в ячменное или рисовое поле. Сторожившие эти поля люди, увидев одетого в шкуру осла, думали, что это лев, и не решались подойти к нему. (ср. 3 Цар. 13)
**
Божество, обернувшись ракшасом с безобразным телом темно-синего цвета, с клыками, торчащими вверх, и головой, извергающей огонь, приблизилось к кораблю и сказало:
– Отдайте мне этот корабль, – есть ли в мире кто-либо страшнее меня?
– В этом мире глупцы и духовно невежественные люди бессчётно творят неблагие дела: смертоубийствуют, грабят, распутничают, снедаемые похотью, лгут, болтают всуе, изрыгают хулу и клевету, подвержены страстям, вспышкам гнева и ярости, превратным мыслям. Всех их после смерти, когда они в аду для живых существ возродятся, ведут стражи ада на всевозможные муки. .. Тот, кто в течение ста тысяч лет подвергался подобным жестоким мукам, выглядит несравненно страшнее тебя.
…Божество обернулось до крайности истощённым и измождённым человеком, будто состоящим только из костей да жил, и, явившись перед кораблём, сказало:
– Отдайте мне этот корабль, – а затем спросило, – есть ли в мире кто-либо более худой и измождённый, нежели я?
– Те глупцы и невежды духом, – отвечал генен, – которые по натуре своей жадны и корыстолюбивы, скупы и подаяния не творят, после своей смерти возрождаются в мире претов.
…Божество, обернувшись самым совершенным по формам и красоте человеком, снова явилось и потребовало:
– Отдайте мне этот корабль! Есть ли в мире людей столь же совершенный по формам и красоте человек, как я?
– В мире этом, – сказал генен, – человек мудрый, соблюдающий во всей полноте десять правил нравственного поведения, не грешащий ни телом, ни речью, ни помыслом, преданный трём драгоценностям, приносящий в жертву собранные богатства, – такой после своей смерти возрождается в высокой сфере богов, обретая прекрасные формы и изумительную красоту. Он в сто, в тысячу раз превосходит тебя. Сравнивать тебя с ним – то же самое, что сравнивать одноглазую обезьяну с прекрасной богиней.
(апофатическая и катафатическая)
**
Атипандит отправился к Бодхисатте. «Послушай, любезный, — сказал он ему, — о том, что мне по праву причитаются две части, наверняка знает божество, обитающее вон в том дереве. Пойдем же, спросим у него». Он подвел Бодхисатту к дереву и воззвал к духу дерева: «Сделай милость: рассуди нас!» Отец Атипандита ответил из дупла не слоим голосом: «Расскажите, в чем дело!» «Да вот, почтенный, — стали объяснять оба, — одного из нас кличут Пандитом, а другого — Атипандитом; мы торговали вдвоем; как нам теперь поделить между собой прибыль?» «Пандиту — одну часть, а Атипандиту — две части», — тотчас же отозвалось дерево. Услыхав такое решение, Бодхисатта сказал себе: «Сейчас я узнаю, божество ли это говорило или кто-либо другой». С этой мыслью он притащил пук соломы, затолкал в дупло дерева и поджег. Когда пламя добралось до отца Атипандита, тот выскочил обожженный из дупла, ухватился за ближайший сук и повис на нем, а потом свалился на землю. Двое торговцев после этого поделили прибыль на две равные части, и каждый, забрав свою долю, отправился восвояси.
(двоичность и троичность)
Майя
Когда три мира страданием исполнены,
То нет смысла и думать о царстве.
Исчезнет всё изначально сущее,
Причинами и следствиями оно образуется;
За расцветом сил старость приходит,
А истина неизбежно ложью оборачивается.
Все существа от начала до конца
Пребывают в иллюзорном мире,
И подобно пустоте трёх миров
Так же пусто управление страной.
**
Шакалы, в сумерках ночных увидев кимшуки цветы,
За клочья мяса их приняв, теснятся стаей, подлецы.
Но минет ночь, настанет день, и в свете солнечных лучей
Цветы увидят и поймут свою ошибку подлецы.
**
Одно – в речах её пустых,
Иное – в действиях её.
Но ни в словах и ни в делах её
И тени дхармы нет.
Слова нежны, но суть страшна!
Гадюкой, затаясь, она ждала,
Чтоб нанести удар,
Прикрывшись дхармы знаменем!
**
Сидя на спине слона, погонщик спокойно въехал на самую вершину горы Вепулла. Тогда и царь, сопровождаемый многочисленными советниками и придворными, поднялся на гору, велел поставить слона у самого края пропасти и сказал погонщику: «Ты говоришь, что он хорошо выучен: прикажи ему стоять на трех ногах». Погонщик взобрался на спину слона и, легонько кольнув его за ушами стрекалом, велел: «Встань, друг, на три ноги», — и слон встал. «Пусть встанет на одни передние», — потребовал царь, и слон, воплотивший в себе в единосущного, задрав заднюю половину туловища, встал на одни передние ноги. «Теперь — на задние», — распорядился царь, и, едва он успел это произнести, как слон послушно поднял передние ноги и встал на одни задние. «Пусть встанет на одну ногу», — вскричал тогда царь, и тотчас же слон подобрал три ноги. Видя, что слон все не падает в пропасть, царь выкрикнул в ярости: «Если ты и впрямь столь искусен в своем ремесле, заставь его стоять в воздухе».
(пустота, безопорность)
**
Где бы ни находился монах Ланбогон вместе со своими товарищами, другими монахами, всегда поблизости был и золотой слон. Тогда все жители Шравасти начали собираться, чтобы посмотреть на золотого слона, и производили такой шум и гам, что мешали йогической практике [монахов]. Монахи пожаловались Победоносному, и тот сказал Ланбогону такие слова:
– Много людей собирается, чтобы посмотреть на твоего слона, нарушая этим уединение [монахов]. Поэтому поскорее избавься [от слона].
– Да я и сам, в монашество вступив, думал от него избавиться, да никак не выходит, – отвечал Ланбогон.
– А ты трижды скажи слону такие слова: "Сансарическое бытие для меня окончилось, ты мне больше не нужен!" – и слон исчезнет, – наставил Победоносный Ланбогона.
В соответствии с наставлением Победоносного Ланбогон трижды сказал слону: "Ты мне не нужен", и золотой слов погрузился в землю.
**
Затем открылась дверь, ведущая во внутренние покои дома. Огляделся царь: полы здесь были сделаны из ляпис-лазури, такой прозрачной, как вода. Потолки комнат были расписаны фигурами диких зверей, морских чудовищ, рыб. От колебания воздуха эти фигуры [как бы] двигались, отражаясь в полу. Царь подумал, что это настоящая вода, и спросил;
– Уж не от ветхости ли [постройки] здесь скопилась вода?
– Это не вода, а голубая ляпис-лазурь, – отвечал Данцила и, сняв с руки браслет, бросил его на пол.
Царь, видя такое, вступил во внутренние покои.
Путь
Духовной силою крепки,
В покое мудром благостны,
Отринув страсти, стойкие
Чужим путём не следуют!
**
Пусть Мелконырка хвост возьмёт,
Глубоконырка – голову!
Ну а серёдка мне пойдёт,
На путь ученья вставшему!
(тройка пути)
**
Как могло случиться, брат мой, что ты утратил рвение, хотя идешь путем единственного вероучения, ведущего к спасению? В прежние времена люди истинно мудрые, даже лишась царства, оставались неколебимыми в своем усердии и вновь обретали утерянную славу
**
И суд царя был нелицеприятен; не различал своих он и чужих и следовал во всём закону; закрыв народу беззаконий путь, он обратился как бы в лестницу, ведущую на небеса.
**
Когда одна хоть колесница колею проложит на земле, той колеёй другая уж смелей идёт и третья также; вот почему не оставляю я прекрасный этот путь – моё ведь сердце не найдёт покоя, неправды следуя путём!
**
Есть путь, благоприятный наслаждениям земным, стеснительный для добродетелей; и есть другой путь жизни, отлогий в сторону добра, крутой для наслаждений: ведь даже человек, на сторону добра став, сияет чудным блеском, насколько ж больше – в облике животном существо!
**
«Скажи мне, мощнорукий небожитель,
Что в этом мире больший плод приносит –
Даров раздача иль духовный подвиг?»
Ответил царь богов без промедленья:
«Есть три ступени подвига, властитель:
Начало, середина, завершенье.
Начало здесь – отказ от любострастья.
Им обретают царское рожденье.
Затем учиться надо созерцанью,
Оно ведет к рождению на небе.
А совершенство в йоге – завершенье.
Оно тебя поднимет в сферы Брахмы.
Лишь для подвижников они доступны,
А щедростью достичь их невозможно».
**
Несчастье следует за теми, кто святых заслуг лишён, хотя б они стремились идти путём житейской мудрости; боясь существ, заслугами богатых, оно как будто в злобе бродит возле тех, кто без заслуг живёт. Поэтому, оставив беззаконий путь бесславный, основу всех несчастий, направьте помыслы свои на уловление возможностей достичь святых заслуг – прекрасных средств блаженство получить
**
Однажды, когда большинство его учеников, число которых очень возросло, было наставлено им на прекрасную стезю спасения и достигло уже совершенства; когда народ был направлен им на благой путь отречения от мира; когда врата погибели были как бы закрыты и, напротив, путь к блаженству словно превратился в широкую царскую дорогу, Великосущный гулял в сопровождении Аджиты, своего тогдашнего ученика, среди поросших кустарником горных пещер, столь располагающих к созерцанию, желая насладиться существующим порядком вещей…
**
– Разреши мне уйти в монашество и тем стать на путь спасения.
– Если ты желаешь стать на путь спасения, то я не стану мешать. Но когда обретёшь спасение, то возвращайся и навести меня.
**
- Пусть идёт тот, кто презирает жизнь и не боится навсегда расстаться с родителями, женой, братьями, родственниками. Если благополучно вернёмся, то обретём такое богатство в виде всевозможных драгоценностей, что хватит на семь поколений и будет оно неисчерпаемо.
С этими словами юноша обрубил один канат. И так в течение семи дней повторял он эти слова, каждый раз обрубая один канат. Но вот все канаты были обрублены, поставлены паруса, и попутный ветер помчал корабль с быстротой стрелы.
**
Царь Прасенаджит отправился на прогулку. На обратной дороге он заметил преступника, привязанного к придорожному дереву. Тот преступник, увидев проезжающего царя, с плачем попросил еды.
– Дам! – сказал царь.
Вернувшись во дворец, он забыл о своих словах и лишь в полночь вспомнил [про обещание] прислать еды преступнику. Но когда царь собрался послать еду, никто из дворцовой челяди не решался отнести её; ведь в полночь на дороге, по которой надо было доставить еду, обретались страшные злые духи и ракшасы. Поэтому не нашлось никого, кто бы осмелился пойти, рискуя своей жизнью.
Тогда царь, подумав, в каком отчаянном положении находится тот человек, терзаемый страданиями и голодом, проникся великим милосердием к нему и объявил: "Кто из моей страны осмелится доставить тому преступнику пищу, тот получит тысячу золотых монет". Однако и тут не нашлось смельчаков.
Услышала это объявление жена брахмана, Тева, и подумала: "Я слышала, что тому, кто в миру принял восемь однодневных духовных обетов, не страшны никакие злые духи, ибо никто из злых духов не осмелится причинить ему зло. Я пойду туда, куда меня пошлёт царь". В соответствии с царским распоряжением взяла Тева еду и, памятуя о [данном ею] обете, двинулась в путь.
(церковь, путь к Христу)
Апокалипсис
Некая служанка, присматривавшая за амбаром с рисом, рассыпала на солнце рис для просушки, а сама села рядом, да и задремала. Воспользовавшись этим, туда тотчас же прискакал лохматый козел и принялся поедать рис. Служанка проснулась и, увидев прожорливое животное, прогнала козла прочь. Она засыпала снова и снова, и каждый раз приходил козел и поедал рис. Прогнав козла в третий раз, служанка задумалась. «Ведь если он будет то и дело приходить сюда и пожирать рис, — размышляли она, — так он, пожалуй, истребит целую четверть риса и причинит мне большой убыток. Надо его отвадить раз и навсегда». С этим намерением она схватила горящий факел, села на свое место и притворилась спящей. Но только попробовал козел подступиться к рису, как служанка быстро вскочила и стукнула его по спине горящим факелом. Шерсть на козле в то же мгновение вспыхнула, все его тело запылало, и, стремясь как-нибудь сбить пламя, козел кинулся под навес с сеном, находившийся рядом с загоном для слонов. Сено тотчас воспламенилось, и пламя перекинулось на загон для слонов. Многие слоны, находившиеся в загоне, пострадали от огня, и многие сильно обгорели…
(зверь и церковь)
**
Когда кальпа будет близиться к уничтожению, на небе взойдут два солнца и высохнут все родники и пруды. Взойдут три солнца, и высохнут все речушки. Взойдут четыре солнца, и высохнут все реки. Взойдут пять солнц, и станет меньше воды в океанах. Взойдут шесть солнц, и воды в океанах станет меньше на две трети. Когда же взойдут семь солнц, то вода в океанах полностью высохнет, гора Меру рухнет и пламя обнимет её. Если же кто от чистого, верующего сердца пожертвует пригоршню воды Будде, или поднесёт её монашеской общине или родителям, или подаст нуждающемуся бедняку или дикому зверю, то эта благая заслуга не иссякнет даже с концом кальпы. Поэтому справедливо утверждение, что воды в море меньше, а в пригоршне – больше.
(зеркало)
**
Когда конец кальпы наступит,
Небеса и реки пламенем вспыхнут;
Гора Меру и моря также
Полностью в прах обратятся.
Боги, наги и асуры – все,
Силу утратив, повержены будут,
А если не станет ни земли, ни неба,
Подумай, как может сохраниться правление царя?
**
Тем временем в стране царя Чандра Прабхи являлись различные зловещие знамения: повсюду трескалась земля, сверкали молнии и падали звёзды, тьма окутывала землю днём и ночью, гремел гром, ударяли молнии, выпадал град; множество птиц кружились в небе и с жалобными криками падали на землю; тигры, леопарды, волки и другие хищники и дикие звери бегали и прыгали, издавая пронзительные звуки; восемьдесят четыре тысячи вассальных князей видели во сне, что сломался золотой стяг и порвался золотой барабан великого царя; царский советник Махачандра увидал во сне, что один прета сорвал с царя его золотую корону. Все были подавлены предчувствием ужасной беды.
Дерево
Став взрослым, Бодхисатта посвятил себя торговле и странствовал с пятьюстами повозками. Как-то раз он оказался на большаке, что вел в глубь леса. Бодхисатта приказал остановиться на опушке, собрал всех своих спутников и строго предупредил их: «В этом лесу могут расти ядовитые деревья. Смотрите, не пробуйте без моего разрешения незнакомых вам листьев, цветов или же плодов!» «Хорошо», — ответили спутники Бодхисатты, и караван углубился в лес. На самом его краю, возле какой-то деревушки, росло дерево — все в плодах. Ничем не отличалось от манго это дерево. И плоды его и цветом, и формой, и запахом, и вкусом были — ну точь-в-точь манго. Да только всякий, кто их пробовал, тотчас погибал от смертельного яда.
Несколько жадных торговцев, что ехали впереди, приняли ядовитое дерево за манго и набросились на плоды. Остальные же решили: «Спросим сначала у нашего старшего» — и, держа в руках плоды, стали дожидаться Бодхисатты. Когда показался Бодхисатта, они обступили его и стали спрашивать: «Почтенный, можно ли нам есть эти плоды?» Бодхисатта же, увидев, что это вовсе не манго, объяснил им: «То, что вы называете манго, на самом деле плоды ядовитого дерева, не ешьте их». Затем он стал помогать тем, кто уже наелся плодов: вызвал у них рвоту, накормил смесью из четырех видов сладостей и тем исцелил.
Тут надо сказать, что до того дня все торговцы, которые останавливались на привал у этого дерева, наевшись отравленных плодов, погибали мучительной смертью. Наутро деревенские жители выходили из своих домов, хватали мертвецов за ноги и уволакивали в укромное место, а потом забирали себе повозки со всеми товарами и всем, что было у мертвых торговцев. Увидав, однако, живых и невредимых торговцев, они изумились: «Как вы догадались, что это дерево не манго?» - «По двум признакам», — сказал Бодхисатта и спел такой стих:
На это дерево залезть нетрудно, и от села оно — рукой подать.
Плоды его не могут быть съедобны — едва взглянув, сумел я угадать.
(лес религий, учения человеческие)
**
Обойдя город и насобирав довольно милостыни, они вышли за городские стены и расположились на корнях баньяна, что рос у северных ворот, совершили свою трапезу и там и остались. Другие же подвижники прибыли позже. Насобирав в городе подаяния, они направились к своему дереву и, совершив под ним трапезу, тоже расположились было там. «Это — не ваше дерево, а наше!» — закричали им пришедшие первыми. Святые люди принялись препираться из-за места под деревом, и в конце концов разгорелась шумная ссора. «Не занимайте места, где мы жили прежде!» — кричали одни. «На этот раз мы пришли раньше, вот вы и ступайте отсюда прочь!» — отвечали другие. Так, ссорясь и громко крича: «Мы — хозяева!» и «Нет, мы — хозяева!» — они и явились к царю. Царь повелел, чтобы те, которые жили здесь раньше, остались бы хозяевами баньяна. Тогда другие подвижники подумали: «Не можем же мы допустить, чтобы те утверждали, будто одержали над нами верх». И, исполнясь подобных мыслей, они, будучи наделенными чудесной способностью к всевидению, стали обозревать окрестности. Вскоре взоры их привлекла станина повозки, пригодная для колесницы. Тогда принесли они ее во дворец, предложили в дар царю, а взамен испросили у него дозволения тоже сделаться хозяевами баньяна. Царь принял подарок и исполнил их просьбу. Так обе общины стали владельцами одного баньяна! Однако другие подвижники сумели добыть украшенные драгоценными каменьями колеса к той станине и поднесли их в дар царю, прося у него: «Государь! Дозволь только нам одним владеть тем деревом!» И царь дал им на то свое дозволение.
И пожалели тогда первые подвижники о содеянном: «Мы, переборовшие в себе стремление владеть имуществом и победившие желания, мы, отринувшие мир, ссорились с другими из-за места под деревом и подкупали царя дарами! Негоже делать так!» И, снявшись с места, они поспешили прочь, пока не достигли своей обители в Гималаях. Божества же хранители, что обитали по всему царству Бхару, прогневались. «Негодное содеял Бхару, перессорив между собой святых людей!» — решили они. И напустили на царство Бхару потоки воды, так что все царство длиною в три сотни йоджан ушло под воду, как будто его никогда и не было, а жители все до одного погибли из-за своего жадного царя».
(церковь, колесница, потоп)
**
А следует сказать, что обитель асуров как раз находилась под Горой Синеру, в самом нижнем из миров, и величиной своей была точь-в-точь такой, как обитель богов. И росло там дерево с розовыми цветами, похожими на фанфары, и потому прозывавшееся Читтапатали, что значит «Розовотрубное», и было то дерево точь-в-точь таким, как волшебное дерево в обители богов, которое может исполнить любое желание, только предначертано было ему стоять там всего лишь один Мировой Век. И вот, когда асуры, очнувшись от беспамятства, увидали цветы дерева Читтапатали, то в гневе возопили: «Нет, это не наша обитель, не обитель богов, ибо волшебное дерево в обители богов коралловое, а не розовотрубное!»
**
Давным-давно на склонах Гималаев росло огромное раскидистое дерево, и жило на нём много сотен птиц. Но вот две его ветви начали тереться одна о другую, разогрелись, задымились и стали сыпать искры. Увидел это вожак птичьей стаи и промолвил:
"Мы жили в ветках дерева,
Теперь оно грозит огнём.
Летите, птицы, кто куда, –
Благое обернулось злым!"
(апокалипсис в церкви)
**
"Я не знаю другого такого дерева, что могло бы сравниться с твоей обителью, почтенный дух, – столь оно могуче, неохватно, благородно и красиво, – сказал царь. – Из этого дерева я велю изготовить столб и построю на нём дворцовую башню. Тебя я тоже приглашаю в ней поселиться, и пусть жизнь твоя будет долгой!" – "Нет, государь! – возразил дух. – Если ты срубишь дерево, придётся мне с телом моим расстаться. Об одном прошу тебя: пусть тело моё рубят по частям. Сначала срубите верхушку, потом спилите ствол до половины, а уж потом рубите под корень. Тогда мне не будет больно". – "Странно! – удивился царь. – Если разбойнику отрубают сначала ноги и руки, отсекают нос и уши и только потом его обезглавливают, то это считается мучительной смертью. Почему же не будет больно тебе, когда тело твоё станут рубить по частям, и в чём причина этого?" – "Причина тому есть, государь, и она – в моём стремлении к дхарме. Ведь под сенью моего дерева счастливо выросла молодая поросль родичей. Я боюсь сломать их, если дерево срубят сразу под корень – нельзя же губить вместе собою и других!" – "Поистине, этот дух предан дхарме, – подумалось царю. – Он готов погибнуть сам в муках, лишь бы спасти обиталища своих родичей, и стремится он лишь к чужому благу. Я должен пообещать ему неприкосновенность".
**
Плотник задрожал от радости. «В благой же день вошел я нынче в этот лес! Некто в облике зверя (льва) указал мне дерево, пригодное для колесницы. Чудеса, да и только!» — думал он. Плотник принялся рубить дерево. И задумался тогда дух дерева: «У меня ведь даже в мыслях не было бросить чем-нибудь в этого льва. Никакого вреда я ему не причинил, он же в беспричинной ярости делает все, чтобы разрушить мою обитель! Но ведь тогда и мне придет конец! Нет, надобно как-то унять этого царя зверей!» И дух, приняв обличье лесника, подошел к плотнику и сказал: «Прекрасное дерево ты нашел, дружище! Что же ты смастеришь из него, когда срубишь?» — «Сделаю колеса для колесницы!» — отвечал плотник. «Кто ж сказал тебе, что это дерево пойдет для колесницы?» — допытывался дух дерева. «Лев черногривый»,— ответствовал плотник. «И верно! — сказал дух. — Хорошая выйдет из этого дерева колесница! А если ты еще сдерешь шкуру с львиного загривка, нарежешь полосами в четыре пальца шириною и обтянешь ими вместо железа ободья колес — колеса станут прочнее, и за такую колесницу тебе немало заплатят!» — «Откуда же мне взять шкуру черногривого льва?» — спросил плотник. «Ну и глуп же ты! — отвечал дух. — Дерево твое не убежит, как стояло, так и будет стоять. Ты же ступай к тому, кто указал тебе это дерево, да спроси: «Господин, а на какую сторону валить то дерево, что ты мне указал?» Спроси и веди его сюда. Когда же, доверившись тебе, он вытянет шею и покажет. «Тут и тут руби!» — ты убей его своим остро отточенным топором. Сдери с него шкуру, мясо, что получше, съешь, а уж потом руби дерево!» Так советовал дух, стараясь натравить плотника на льва. Плотник внял речам духа дерева и, вскричав: «О сколь благостен сей день для меня!» — убил черногривого льва, свалил дерево да и пошел своим путем.
(Бог и Церковь, колесница в мире людей)
**
На следующий день, еще до того, как явились плотники, Бодхисатта в обличье хамелеона подполз к дереву руча. Через скрещенья корней он проник в самую сердцевину дерева и прогрыз ход наверх, к средним ветвям дерева, одновременно проделывая множество отверстий в коре, так чтобы дерево казалось испорченным. Затем Бодхисатта устроился на развилке ветвей, лежал там и тряс головой. Когда пришли плотники, старший из них увидел хамелеона, шлепнул по коре ладонью и воскликнул: «Да это дерево все источено и прогнило изнутри! Напрасно мы вчера приносили ему жертву».
**
Там же, в Бенаресе, жил один урод, который передвигался только ползком. Этот урод необыкновенно искусно швырял камни. Дети из предместья обычно сажали его на тележку и везли к городским воротам, близ которых рос огромный развесистый баньян. Там они, обступив калеку, давали ему несколько мелких монет и начинали упрашивать: «Выбей изображение слона!» — или: «Выбей изображение лошади!» — и тот, метко бросая камни, выбивал на потеху им разные изображения на листьях баньяна. И почти все листья на дереве были в дырках, пробитых камнями.
Однажды, по пути в свои царские сады, к городским воротам подъехал государь. Испугавшись шумной царской свиты, все дети разбежались, остался только калека. Подъехав к баньяну, царь сошел со своей колесницы и увидел на земле причудливый узор, образованный тенью от продырявленных листьев. Подняв голову, царь увидел, что листья все в дырках, покрыты изображениями, и спросил у приближенных, чьих рук это дело. «Все это сделал калека, государь!» — ответили ему.
(творение, демиург-урод)
**
Заметив оленьи следы у подножия какого-нибудь дерева, этот охотник устраивал в густых ветвях дерева помост, прятался там и, дождавшись, пока олень придет полакомиться плодами, пронзал его копьем; добытое мясо охотник продавал и так зарабатывал себе на пропитание… На поляне появился Бодхисатта, пришедший полакомиться плодами сепанни. Однако он не подошел сразу к дереву, а остановился поодаль и принялся наблюдать за деревом. Охотник же, досадуя, что олень не подходит ближе, нарвал плодов сепанни и, не показываясь из своего укрытия, швырнул их к ногам Бодхисатты. При виде плодов Бодхисатта подумал: «Они мне прямо под ноги свалились. Не прячется ли там наверху охотник?» Он все пристальнее вглядывался в зелень, покуда не заметил наконец затаившегося человека. Однако он не подал и вида, что обнаружил охотника, и молвил, обращаясь к дереву: «Послушай! Прежде ты стлалось передо мной, словно лиана, роняя плоды прямо к моим ногам; но теперь ты уже не соблюдаешь дхамму деревьев, ты ее отринуло, поэтому я пойду к другому дереву и поищу себе пропитания у его корней».
(распятие, удар копьем)
**
Бодхисаттва жил на большом баньяновом дереве, упирающимся в небо, как горная вершина, казавшемся владыкой леса и благодаря густым ветвям, покрытым листвой, походившим на скопление облаков. Одна ветка этого дерева склонилась над протекавшей рядом рекой. И вот бодхисаттва, предвидя далеко вперёд, поучал обезьянье стадо: "Если вы не помешаете плодоносить этой ветке баньяна, не наслаждаться никому из вас больше плодами с других веток". И вот однажды обезьяны не углядели на этой ветке один плод, ещё незрелый и поэтому не очень большой, скрытый листьями, которые муравьи свернули в виде воронки. С течением времени он вырос, приобрёл прекрасный цвет, запах, сочность и мягкость. И когда он созрел, его стебелёк оборвался, и он упал в реку. Уносимый вниз по течению, он зацепился за сеть, преграждавшую реку, поставленную по приказу некого царя, наслаждавшегося в это время со своим гаремом играми в воде.
И женщины, полузакрыв глаза, вдыхали с наслажденьем тот пьянящий запах, кругом бросая взгляды, полные живого любопытства. "Что же это такое?" – подумали они, не в силах оторвать от него глаза, а вместе с ними так подумал и царь. Он повелел принести этот плод и после осмотра опытным врачом отведал его. (плод с дерева познания)
**
«Надо выяснить, кто из нас старший, – того и будем почитать и слушать»… «Друзья мои! – ответила им куропатка. – Когда-то, давным-давно, росло поблизости огромное баньяновое дерево. Я питалась его плодами, и как-то раз, облегчаясь, вместе с пометом обронила на этом самом месте баньяновое зернышко. Из него-то и выросло потом это дерево. Так что я помню баньян с тех пор, когда его и на свете не было, стало быть, я старше вас всех».
(космогония)
**
Победоносный взял деревянную зубочистку и воткнул её в землю. И как только он воткнул зубочистку в землю, она тут же стала расти и превратилась в огромное дерево, высотой в пятьсот йоджан, с раскидистыми ветвями и густой листвой. Ветви и листья тоже покрыли пространство в пятьсот йоджан. В мгновение ока на дереве распустились цветы размером с колесо телеги и появились плоды величиной в пятилитровый кувшин. Затем корни, ствол, ветви и листья этого дерева оказались состоящими из семи родов драгоценностей, которые сверкали столь ярким, разноцветным сиянием, что затмили собой свет солнца и луны. Отведавшие тех плодов нашли, что вкус их гораздо лучше вкуса пищи богов. Даже те, кто обонял сладчайший папах чудесного благоухания, стали сытыми и довольными. Когда ветерок налетал на благоухающие ветви и листья, они издавали чрезвычайно мелодичное звучание Дхармы. И дерево то породило у присутствующих помыслы о вере.
(горчичное дерево, церковь)
**
Тем временем Ананда заснул в глубине рощи, и приснилось ему огромное густое дерево, усыпанное цветами и плодами, крона которого покрывала все небесные миры. Всем живым существам то дерево было на пользу, и не поддавались описанию многочисленные его достоинства. Вдруг поднялся сильный ветер. Он поломал ветви, сорвал листья, и могучее дерево рассыпалось в прах и исчезло, а все живые существа охватила глубокая скорбь.
**
Затем царю Шравасти было прислано бревно равномерной толщины, без наростов, а также следов от топора или топорика с предложением определить, где был комель дерева, а где его вершина. Собрался царь со своими советниками, рассмотрели они бревно, но ни один не узнал требуемого.
– Узнать это очень легко, – ответила невестка на вопрос домохозяина. – Если хочешь определить, где комель, а где вершина дерева, надо бросить бревно в реку. Комель погрузится в воду, а вершина всплывёт. Вот и все.
(дерево корнями вверх)
**
И тут божество воочию явило себя и сказало (Лекцолю):
– Сломайте ветку плодового дерева, и вы получите всё, что желаете.
Тогда путники срезали одну ветку, и перед ними появились вкусные напитки. Срезали другую ветку, и появились различные яства, которые всех насытили. Срезали ещё одну ветку, и появилась всевозможная одежда. И ещё одну ветку срезали, после чего появились различные драгоценности, да в таком количестве, что ими наполнили все вьюки.
Как раз в это время туда подошёл Ньецоль со своими попутчиками. Он подумал: "Если уж они из ветки получили вдосталь драгоценностей, то, вынув корень дерева, получишь гораздо больше различных драгоценных камней". И стал выкапывать корень дерева. Из корня дерева выскочили пятьсот ракшасов, которые пожрали Ньецоля и его спутников.
Старец
«Нынче же покину мир суеты и начну жизнь скитальца-монаха», — решил царь. Он подарил брадобрею огромное поместье стоимостью в сотню тысяч золотых монет, а затем, обращаясь к старшему сыну, сказал: «Голова моя поседела, и сам я вижу, что стар. Досыта вкусил я утех земных, видно, пришло время для утех небесных: настала пора оставить суетный мир. Воссядь же на престол, а я, покинув дворец, удалюсь под сень манговой рощи и, живя там, буду следовать дхамме отшельника».
«Государь, — сказали советники, услыхав о желании царя отринуть мирскую жизнь, — что побуждает тебя уйти в отшельничество?» И, зажав в пальцах седой волос, царь пропел советникам в ответ такой стих:
Седеют волосы мои, в чем вижу знамение времени:
По воле неба ухожу в бездомность от земного бремени!
Отец и мать
А в этой реке жил тогда крокодил со своей женой. У жены его, видевшей, как Бодхисаттва прыгает каждый день с берега на остров, возникло желание отведать обезьяньего сердца, и она сказала крокодилу: «Почтенный, я хочу отведать сердце этого царя обезьян». «Хорошо, ты получишь его сердце», — отвечал крокодил и решил: «Сегодня вечером, когда царь обезьян будет возвращаться с острова, я схвачу его»…
**
А надо сказать, что мать Чулани, когда тот был ещё маленьким, изменила его отцу Махачулани с главным жрецом. Она отравила царя и возвела на трон своего любовника, брахмана Чхамбхина, сделав его своим мужем. Как-то раз мальчик попросил есть, и мать дала ему сладкой патоки. Мухи стали одолевать его, и, чтобы избавиться от них, он дал патоке частью стечь на пол. Мухи облепили патоку на полу, мальчик же доел сладкое, вымыл руки, прополоскал рот и удалился. Это видел брахман, и он подумал: "Если сейчас он сумел так хитро избавиться от мух, он наверняка отнимет у меня царство, когда подрастёт. Нужно немедля убить его". Он сказал об этом царице Талате, и она отвечала: "Хорошо, государь. Если ради тебя я умертвила мужа, неужели я пожалею этого мальчишку? Но не нужно посвящать в это дело много людей, убьём его тайно". Так она успокоила брахмана, а сама, хитроумная, придумала, как спасти сына.
(Гамлет)
**
"Мать у тебя, сынок, – ведьма, а мы с тобой люди". – "Раз так, зачем нам с тобой тут оставаться, давай уйдём туда, где люди живут!" – "Нет, сынок, если мы убежим, мать нас догонит и убьёт". – "Не бойся, батюшка, – успокоил отца бодхисаттва. – До людского жилья мы доберёмся. Об этом я сам позабочусь". На следующий день, когда мать ушла, пустились они с отцом бежать. А ведьма вернулась, увидела, что их нет, и стремглав бросилась в погоню. Догнала она их и спросила: "Что же ты, брахман, бежишь от меня? Неужто чего-то тебе у меня не хватает?" – "Не сердись, милая, это сын твой меня подбил". Узнав, что это затея её любимого сына, ведьма и корить их не стала, а просто привела обратно домой. Через несколько дней они опять сбежали, но ведьма и на этот раз поймала их. "Наверное, у моей матери власть над лесом где-то кончается, – подумал бодхисаттва. – Расспрошу-ка я её, докуда простирается её сила; ведь если мы пересечём эти границы, она нас уже не вернёт…
**
Девадатта появился на свет в облике обезьяны. Со временем он сделался вожаком стаи, состоявшей из его собственного потомства, и жил в окрестностях Гималаев. Опасаясь, как бы кто-либо из его сыновей, когда вырастет, не вздумал занять его место вожака, он откусывал им то, без чего невозможно продолжение рода. И вот Бодхисатта обрел свое земное существование в лоне одной обезьяны, зачавшей от вожака стаи. И та обезьяна, почувствовав, что близится срок разрешения и желая сохранить невредимым свое потомство, убежала в лес у подножия горы и там со временем благополучно произвела на свет Бодхисатту. Когда детеныш подрос и вошел в разум, оказалось, что он наделен необыкновенной силой. Как-то раз сын обратился к матери с такими словами: «Матушка, а где мой отец?» «Твой отец, – ответила мать», вожак обезьяньей стаи у подножия такой-то горы». «Матушка», начал тогда просить Бодхисатта», отведи меня к нему!»
**
Тогда женщина воскликнула: «Ну что ж, государь, у меня остался теперь единственный способ доказать истину: если ребенок этот и впрямь рожден от тебя, он сможет сидеть в воздухе, а нет — упадет на землю и разобьется». С этими словами она схватила Бодхисатту за ногу и подбросила его высоко вверх.
Бодхисатта уселся, скрестив ноги, в воздухе и, наставляя своего родителя в дхамме, нежным голосом спел такой стих:
Я сын тебе, о государь!
Высокомудрый властелин,
Храни других, но пуще всех
свое дитя: ведь я — твой сын!
**
А у судьи был маленький сын, который ещё не мог ходить, а только ползал.
Тогда жена судьи сказала мужу:
– Поскольку мы с тобой супруги, то даже в рискованном деле ты не должен от меня отступаться. Если же ты отступаешься от меня в такой безделице, то я и жить не хочу. Если не исполнишь моей просьбы, то убью сына и умру сама!
**
Выслушав такое повеление родителей, Цинпа-ценпо решил: "Поскольку не вышло, как я задумал, дам-ка я [себе] клятву: лягу на землю перед родителями и не встану до тех пор, пока не выйдет по-моему".
Любовь
- Вы о ночной разлуке так печалитесь,
Как о потерянном добре иль смерти родича.
Вы так похожи на людей! Скажите мне,
Из-за чего вы ночь в разлуке провели?
- Ты видишь эту речку быстроструйную,
Под сенью множества дерев текущую,
Бешущую из ледяной расселины?
Тогда была пора дождей. Любимый мой
Решил через нее вброд переправиться.
Он думал, что и я за ним последую.
А я бродила и цветы искала:
Кураваку, уддалаку, анколу;
Хотелось мне убрать себя цветами
И подарить любимому гирлянду.
Потом метелки риса собирала,
Раскладывала их пушистый ворох,
Готовила обоим нам подстилку:
"На ней сегодня мы переночуем".
Потом между камнями растирала
Кусочки благовонного сандала:
Хотелось мне получше умаститься
И мужу приготовить притиранья.
Но с гор сбежад внезапно быстрый паводок,
Он все цветы унес, что были собраны.
А речка вздулась вдруг, водой наполнившись,
И стала для меня непроходимою.
Остались мы тогда на разных берегах,
Друг друга видим, а не можем сблизиться,
То засмеемся оба, то заплачем вдруг –
Нам очень нелегко та ночь далась.
К восходу солнца спало наводненье,
Мой муж пришел ко мне по мелководью.
Мы обнялись, и снова, как и ночью,
То засмеемся оба, то заплачем.
Семь сотен лет без трех годов минуло
С тех пор, как ночь мы проведи в разлуке.
Твоя жизнь, государь, короче нашей.
Как можешь ты вдали жить от любимой?
**
Кого ни полюбишь – хоть деву-чандалку, –
Та равною будет. В любви нет неравных.
**
Рыба-муж думал: «Не мысль о предстоящем поджаривании на угольях или об остром вертеле страшит меня. И не пугает меня никакая другая боль, а мучаюсь я оттого, что жена моя станет терзаться подозрениями, будто я отправился к другой».
**
Несправедливо то, великий государь, что в лес один уйти ты хочешь: каким путём ты, царь, пойдёшь, таким путём и я пойду с тобою. Когда я около тебя, мне даже смерть, как праздник, и хуже смерти жить здесь без тебя.
**
Ты царством управляй своим согласно добродетели закону, богиня счастья Лакшми ведь в любви, как женщина, непостоянна.
**
Была в том доме рабыня Пингала, и как раз той ночью у неё было назначено свидание с мужчиной. Вечером она омыла ноги господам, а когда те улеглись спать, села на пороге дожидаться милого. Просидела она так впустую всю вечернюю стражу, потом и полуночную – всё ждала, что он вот-вот придёт, – и лишь к рассвету поняла, что ждать уж нечего, и, потеряв надежду, легла и уснула. Видя это, бодхисаттва подумал: «Покуда у неё была ещё надежда, что милый на свидание придёт, она сидела и ждала. А теперь поняла, что ждать нечего, отчаялась и спит себе спокойно. Выходит так, что пока есть надежда утолить желание, человек страдает, а как надежда его оставит, так он и обретёт покой и счастье».
(вера, надежда, любовь)
**
Страсти подобны огню, – сказала Удпалаварна. – Они сжигают горы и долины, сгораешь от них, как сгорает соломенная подстилка. Силой страсти один другому творит зло и вред. Такие люди длительное время обречены на три дурных рождения, и нет им срока освобождения. Расставшись с жизнью, они рождаются снова, для новых телесных и духовных страданий. Узы мирского бытия крепче тюремных пут.
(сильна как смерть любовь, она пламень весьма сильный)
Женщина
А не случилось ли мне когда-либо в прошлом в моих странствиях в мирском круговороте быть супругой этого мужчины? Известно, что жёны редко приносят благо своим мужьям, куда чаще бывает так, что мужьям от них один вред. А как же я сама – какою была я ему женой? Что он видел от меня – добро или зло?
**
Выслушав Такку-пандита, вожак разбойников подумал: «Эта женщина причинила много зла столь добродетельному человеку, служившему ей верой и правдой. Каких же тогда несчастий не навлечет она на голову такого, как я. Она заслуживает смерти!» Успокоив Такку-пандита, разбойник разбудил затем Дуттху-кумари. «Пойдем за околицу — там я прикончу его», — сказал он ей и вышел из хижины с мечом в руках. Женщина последовала за ними. Когда они, все трое, отошли подальше, разбойник сказал Дуттхе-кумари: «Подержи-ка ему руки». Та ухватила мужа за руки, а разбойник замахнулся мечом, будто собираясь обрушить удар на Такку-пандита, и разрубил ее надвое.
(двойственность, Адам и Ева)
**
"Господин, – отвечала она, – имя моё означает то, чего не было раньше, нет сейчас и не будет потом". – "Милая, в мире нет ничего бессмертного, значит, зовут тебя Амара – Бессмертная". (непостоянство, майя)
**
Да будет проклята стрела, так глубоко разящая!
Да будет проклята земля, которой правит женщина!
Да будет проклят человек, что женской власти подчинен!
**
От этих женщин скрытно-хитроумных
добиться правды нипочем нельзя, —
Вразвалку ходят, непостижны сутью:
так рыбы вьются, в толще вод скользя!
И ложь для них — как истина, а правда —
для них, коварных, все равно, что ложь!
Им, как коровам, корм потребен свежий,
так подавай дружков им новых сплошь!
К тому ж они свирепы, будто змеи,
коварнее зыбучего песка,
И все, о чем мужья толкуют тайно,
известно женам их наверняка.
**
Воровка! Кровью петухов
и прочих птиц покрыта ты!
Меня в законные мужья
ты не желала никогда!..
Так жены, видя удальца,
лукавства полные, хотят
Речами заманить его,
как злая кошка — петуха!
И тот, кто тотчас не поймет
беды, которая грозит,
Окажется в когтях врага
и горько будет сожалеть!
Лишь тот, кто истину постичь
способен сразу, сей же час,
Спасется вмиг из вражьих пут,
как от кошачьих чар — петух!»
**
За женщинами уследить невозможно, - сказал Учитель, - даже привратники в царстве нагов берегли и не смогли уберечь женщину.
(Персефона, Эвридика в аду)
**
Представьте себе, братия, что приходит некий мужчина, любящий жизнь и ненавидящий смерть, стремящийся к наслаждениям и отвергающий страдание, и ему говорят: «Вот тебе, приятель, чаша, до самых краев полная маслом. Ты должен пройти с ней через все это великое скопление народа, мимо деревенской красавицы. За тобой по пятам будет идти человек с обнаженным мечом в руке, и, если хоть капелька выплеснется из чаши, он тотчас же снесет тебе голову с плеч». Как вы, братия, думаете: будет ли этот мужчина неосмотрителен, или же он осторожно понесет эту полную масла чашу?
**
Между тем вздувшиеся поды реки несли Дуттху-кумари, громко вопившую от страха, все дальше и дальше, пока уже к полуночи не вынесли к тому месту на берегу, где стояла отшельническая хижина Бодхисатты. Услышав доносившиеся с реки зовы о помощи, Бодхисатта подумал: «Это кричит женщина, надо бы ей помочь». Освещая горящим пучком травы себе дорогу, Бодхисатта бросился к реке. Заметив в воде женщину, он ободрил ее, крича: «Не бойся, не бойся!» Могучий, как слон, он кинулся в воду, схватил женщину, вытащил ее на берег и отнес к себе в хижину. Затем Бодхисатта разжег огонь и, после того как спасенная согрелась, подал ей поднос со сладкими фруктами и плодами, чтобы она подкрепила свои силы. Накормив нежданную гостью, Бодхисатта спросил ее, откуда она родом и как попала в Гангу, — та рассказала ему обо всем, что с ней произошло. «Что ж, побудь пока у меня», — молвил Бодхисатта и, уложив Дуттху-кумари в хижине, последующие две или три ночи спал во дворе. По прошествии этого времени он велел женщине идти прочь, но та не захотела уйти. «Добьюсь, чтобы он нарушил данный им обет, отказался от своих нравственных правил, — подумала она, — тогда и уйду». Прошло еще некоторое время. Спасенная, пустив в ход все свои женские чары, сумела-таки совратить отшельника с пути истинного и лишила его способности к сосредоточенному размышлению.
**
Есть такие женщины, о бхикшу, которые, завлекая мужчин своим видом, голосом, благовониями, прикосновением и своим женским кокетством, подчиняют их своей власти. А почуяв, что те потеряли волю, они своим коварством лишают их нравственности и благосостояния. Этих женщин называют якшини.
**
«О бхиккху, — предостерег его Учитель, — эта девица принесет тебе несчастье, ввергнет тебя в пучину скверны. Однажды из-за нее ты уже расставался с жизнью, был лакомым блюдом для множества гостей в день свадьбы».
(Кана Галилейская, распятие как брак)
**
"Государь, что же ты не призвал к себе Кашьяпу Мохнатого и не совершил жертвоприношения?" – "Я за ним посылал, да он не идёт". – "Государь, наряди-ка получше свою ночь, луноликую царевну Чандравати, и пошли её с Сахьей к нему. Вели сказать: "Если ты принесёшь для царя (кровавую) жертву, он выдаст за тебя свою дочь". Вдруг он при виде её потеряет голову и придёт?" …Отшельник посмотрел на неё, забыв свою отрешённость, и мгновенно в неё так влюбился, что и способность созерцать потерял. – "Ладно, ради неё совершу я жертвоприношение".
Солнце – сила, месяц – сила,
У подвижников есть сила,
Берега морские – сила,
Женщины – сильнее силы.
Даже Кашьяпа-мохнатый,
Чья суровость всем известна,
Луноликую увидев,
Поддался на уговоры –
Совершает ваджапею".
**
Она одним своим лишь видом может помешать стремленью к совершенству даже муни, тем более владыки юного, который, счастьем наслаждаясь, бросает взоры, алчущие удовольствий.
**
Да, я её люблю, о радостей податель, и потому я добровольно сам хочу отдать её тебе: ведь человек, отдав здесь дорогое, в том мире получает ещё дороже что-то. Поэтому благоволи, о государь, принять её.
**
Недаром женщину зовут прекрасной супротивницей: она препятствием ведь может стать к даянью.
**
Оставивши невинную супругу, ты, безумец, получил бы от меня возмездье и, сделавшись предметом поношений, ты стал бы мучиться и в этом мире и в ином.
(Малахия 2:14-15)
**
Надо взять мягкий хлопчатобумажный материал и посадить на него змей. Самка будет лежать не двигаясь, самец же не сможет оставаться спокойным. Это так, и вот почему. Существо женского пола любит мягкое и лёгкое. Существо же мужского пола, горячее по своему характеру, мягкого не терпит и лежать спокойно не может. Тем и можно их различать.
Церковь
В ту пору у Бодхисатты были четыре жены, жившие с ним же в деревне: благостная Судхамма, премудрая Читта, веселая Нанда и благородная Суджата. И вот однажды, улучив миг, когда плотник остался один, Судхамма поднесла ему дары и стала молить: «Братец, сделай меня старшей над всеми в доме собраний», — и плотник обещал ей. Прервав на время работу, он притащил бревно, из которого вырубают конек для крыши, хорошенько его высушил, обтесал, обработал, изготовил конек, завернул в кусок ткани и спрятал до поры. Когда дом собраний был выстроен и настало время увенчать крышу коньком, плотник воскликнул, будто досадуя: «Нот беда, забыли мы про одну вещь!» «О чем ты?» — спросили его. «Надо приделать конек на крышу»...
Крестьяне пошли искать конек и нашли его в доме Судхаммы, но продать его женщина не согласилась, сказав: «Обещайте пускать меня в дом собраний, тогда отдам вам конек». Те вскричали: «Не хотим мы с женщинами дело иметь!» Тут за Судхамму вступился плотник: «Зачем вы так говорите, друзья? Только в мир Брахмы нет доступа женщинам. Забирайте конек, и пошли кончать работу». Те согласились, взяли у Судхаммы конек, достроили дом собраний, расставили в нем скамьи и кувшины с питьевой водой, позаботились и о том, чтобы приходящих кормили вареным рисом. Потом обнесли дом оградой, навесили ворота, посыпали вдоль ограды песком, снаружи обсадили ограду пальмами. Читта помогла разбить сад, и ее стараниями в саду насажены были все цветущие и плодоносящие деревья, какие только бывают на свете. Нанда сделала так, чтобы в саду появился красивый пруд с лотосами пяти видов. Только Суджата ничем не помогла. После этого Бодхисатта призвал всех исполнять следующие семь заповедей: печься о матери своей, печься об отце своем, почитать старших в роде, не лгать, не сквернословить, не возводить напраслину, не погрязать в пороке…
**
В ту пору Судхамма, исчерпавшая срок жизни на земле, возродилась на небе прислужницей Сакки. И за то, что в прежней жизни Судхамма пожертвовала конек для дома собраний, было для нее сооружено из небесных самоцветов здание собраний, названное «Судхамма»; и распростерлось это здание на целых пять сотен йоджан, и в нем на золотом помосте величиной с йоджану, держа в руке царский зонт небесно-белого цвета, и восседал Сакка, повелитель богов, верша свой справедливый суд над людьми и богами.
(небесная церковь)
**
Надобно еще сказать, что дом Анатхапиндики был в семь этажей и вели к нему семь разных входов. Над четвертым поселилась женщина-дух, державшаяся иной, неправедной веры. И вот, когда Всепробужденный являлся в дом к Анатхапиндике, эта женщина уже не могла спокойно пребывать в своем невидимом волшебном дворце над входом и со всеми своими чадами спускалась в нижний мир, где и жила некоторое время. Так же точно вынуждена она была поступать, когда к Анатхапиндике приходили восемьдесят великих тхер или когда через этот вход являлись в дом или выходили из него какие-либо иные тхеры. И помыслила женщина: «Покуда Готама и все его приверженцы будут посещать сей дом, не видеть мне счастья, ибо нельзя каждый раз спускаться под землю и жить там. Надобно отвадить их».
**
«Чего ты рыдаешь, милая?» — спросил царь. «Государь, — ответила яккхини, — ты увидел меня на проезжей дороге и взял во дворец. В доме твоем множество женщин, все они мои соперницы и все пристают ко мне, несчастной, с расспросами: «Кому ведомо, кто твои мать и отец и какого ты роду-племени? Тебя подобрали на обочине дороги», — говорят они. Я чувствую себя глубоко униженной. Вот если бы ты, государь, благоволил дать мне власть над всем царством и право казнить и миловать подданных, тогда бы уже никто не посмел мучить и терзать меня такими разговорами». «Но, милая, — ответил царь, — я не властен над всеми, кто живет в моем царстве: я повелеваю не ими, а лишь теми, кто восстает против моей царской власти или же делает что-нибудь недозволенное. Остальным я никакой не повелитель, а потому и не могу предоставить тебе власть надо всем царством и право казнить и миловать подданных». «Ну хорошо, государь, — продолжала упрашивать его яккхини, — коли не желаешь дать мне власть надо всем царством или над городом, передай мне бразды правления хотя бы по дворце, чтобы я могла распоряжаться всеми, кто вхож во внутренние покои». Ощущая прикосновение божественно прекрасного тела, царь не смог ей перечить и согласился, сказав: «Ладно, милая, я даю тебе право распоряжаться всеми, кто вхож во внутренние покои, ты можешь их всех подчинить теперь себе».
**
Некогда в Варанаси правил царь Брахмадатта. Его главная супруга изменила ему, а когда царь стал её допрашивать, она не то что не призналась, а ещё и поклялась: "Чтоб мне заплаканной ведьмой родиться, коли я тебе неверна". И вот она умерла и родилась где-то в горах заплаканной ведьмой. Поселилась она в укромной пещере и стала ловить и пожирать людей, пересекавших её лес с запада на восток или с востока на запад. Ведь до этого она три года выслуживалась перед владыкой ведьм и леших, Вайшраваной, и он в награду отдал ей в полную власть этот лес – на тридцать йоджан в длину и на пять в ширину, со всеми, кто туда попадал…
**
Одна хищная птица повадилась летать за кормом на большую дорогу, где подбирала зерна риса, фасоли и всего, что высыпалось из подвод. И, подумав: «Надо сделать так, чтобы другим птицам неповадно было сюда летать», — эта алчная птица принялась предостерегать всю стаю. «Большая дорога, — возглашала она, — место очень опасное и страшное: но ней то и дело проходят слоны, лошади и другие крупные твари, катятся телеги, запряженные свирепыми быками, и всевозможные повозки. Мгновенно взмыть в воздух невозможно, поэтому лучше там и не бывать». Все птицы в стае за эти предостережения так и стали ее знать — «Анусасика» — «Остерегающая».
Однажды прожорливая птица бродила, подбирая корм, по большой дороге и вдруг услыхала грохот мчащейся с бешеной скоростью колесницы. Повернув голову на шум, она посмотрела на колесницу и, подумав: «Далеко еще», — продолжала как ни в чем не бывало скакать по дороге. Колесница же неслась с быстротой ветра и мгновенно ее настигла. Птица даже не успела взлететь, попала под колеса и была раздавлена. «Что ж, — заметил вожак, — она отговаривала других, но сама разгуливала по большой дороге, поэтому и погибла».
**
Но вот однажды мать сказала дочерям: «Милые мои, птичье сердце переменчиво: что, если ваш отец перестанет прилетать? Давайте поймаем его и повыщиплем у него все золотые перья». «Но ведь ему будет очень больно», — возразили дочери и отказались одобрить замысел матери. Сердце жены Бодхисатты исполнилось великой жадности и корыстолюбия. Когда лебедь прилетел снова, она стала его подманивать, приговаривая: «Иди-ка, иди-ка сюда, господин!» Дождавшись, когда лебедь подошел к пей совсем близко, она набросилась на него, крепко ухватила обеими руками и мигом его ощипала. Но все перья, вырванные ею из тела Бодхисатты против его воли, тотчас же стали белыми, как перья цапли. И, сколько Бодхисатта ни вытягивал крыльев и ни махал ими, он никак не мог взлететь. Тогда жена посадила лебедя в бочку и стала его откармливать, покуда не отросли новые перья — уже не золотые, а простые, белые. Наконец лебедь расправил крылья, поднялся в воздух и улетел к себе в гнездо. Более он уже не возвращался».
(дары духа)
**
"Батюшка, моя мать пока ещё ничего не поняла. Надо бы её как следует окоротить. Ты сделай, пожалуй, вот как. Пусти слух, что есть у тебя в соседней деревне двоюродная сестра и ты хочешь на ней жениться – взять в дом новую хозяйку. Она, мол, и за сыном, и за отцом смотреть станет. Выезжай из дому с цветами и благовониями – вроде бы свататься, а на самом-то деле поезди день по окрестным полям и вернись к вечеру". Отец так и делал, а соседки тут же донесли его жене.: "Твой муж уехал в другую деревню за новой женой". – "Пропаду я теперь, – испугалась она. – Мне уж дороги назад не будет". И решила она попросить помощи у сына. Пришла к нему тайком, бросилась в ноги и говорит: "Сынок, кроме тебя, мне надеяться не на кого. Обещаю тебе: я теперь и отца твоего, и твоего деда почитать буду как святыни в храме. Лишь бы ты помог мне вернуться домой". – "Ладно, матушка, постараюсь, раз ты такое пообещала. Смотри только, слово держи".
Так мальчику удалось вернуть мать домой. Пришла она, повинилась перед мужем и свёкром и с тех самых пор стала кроткой, следовала во всём дхарме и угождала домашним. И оба они – и отец, и мать, – следовали наставлениям мальчика, приносили дары и совершали иные благие дела и после смерти возродились на небесах.
София (Премудрость)
Ибо лишь благодаря мудрости, человек, взрастив духовное видение, может распахнуть врата Благородного Пути, войти в великую и вечную нирвану, став либо архатом, либо просветленным-для-себя, либо Всепробужденным. И среди дхарм, ведущих к великой и вечной нирване, мудрость, поистине, главная, а прочие — лишь ее свита.
«Премудрость — главное!» — благие изрекают,
Она — как месяц среди звезд, светил владыка!
Ведь благость, изобилье, истина и дхарма —
Служанки лишь у мудрости великой!
**
Знай, что женщин невозможно удержать от соблазна: иные мудрецы уже пытались прежде сделать это: они держали женщину при себе с самого ее появления на свет, но обуздать ее порывы не сумели.
**
«Мы спрашивали у адживака, и он сказал, что, мол, созвездия не благоприятствуют, поэтому мы и не поехали. Давайте нашу невесту!» Но сельчане стояли на своем: «Вы не приехали, и мы отдали девушку за другого, как же теперь отдать вам уже замужнюю?» Покуда они препирались, появился там один умный горожанин, случайно, по каким-то своим делам, оказавшийся в той деревне: «Какой прок в созвездиях? Вам что: девушка нужна была или звезды?»
**
У царя Калинги было хорошо обученное войско, и сам он прослыл могучим воином, сильным, как слон. Но не находил царь для себя достойных противников и не с кем было ему сразиться. Тогда в жажде битвы созвал он своих советников и сказал им: «Я стремлюсь в бой, но нет никого, кто сразился б со мною!» И советники молвили в ответ: «Есть лишь одно средство, государь. У тебя четыре дочери-красавицы. Вели им надеть лучшие наряды и украшения, посади в повозку, и пусть они, охраняемые стражниками, странствуют но деревням, городам и столицам: и как только какой-нибудь царь, прельстившись их красотою, вознамерится забрать твоих дочерей к себе, в женскую половину дворца, мы тотчас объявим ему войну!»
**
За того мирянина, который переговорит вас, выходите замуж, а того святого человека, который превзойдет вас в учености, слушайтесь и почитайте!
**
И так как он преуспевал в высоких добродетелях, любовью привязана была к нему, как верная жена, сама богиня счастья царского; и сделалась богиня недоступной даже для помышлений всех других царей, как львом хранимое убежище для всех других животных.
(Премудрость Соломона)
**
Жил в ту пору один старый брахман, который странствовал повсюду, собирая подаяние, ибо хотел накопить богатство. И вот, когда у него набралась тысяча монет, он оставил ее на хранение в одной брахманской семье, а сам вновь отправился за подаянием. И пока он ходил, та семья растратила все его деньги. Воротившись, брахман стал требовать назад свою тысячу, но у главы семьи денег не было, и взамен он предложил старому брахману в жены свою дочь. Тот согласился, взял ее за себя, и стали они жить в брахманской деревне, вблизи Варанаси. Жена, совсем еще юная, не получала удовлетворенья своих плотских желаний и стала искать утешения с юным брахманом.
**
«Семейная жизнь – не мой удел,– отвечал Бодхисаттва,– после вашей смерти я уйду в отшельники». Но родители стали уговаривать его жениться. Тогда он сделал золотую статую и сказал: «Если вы найдете мне девушку, такую же, как эта статуя, я возьму ее в жены». Родители приказали своим людям: «Поставьте эту статую на крытую повозку и обыщите всю Джамбудвину. Как только увидите дочь брахмана, похожую на статую, то девушку возьмите, а золотую статую взамен оставьте».
(купи истину, не продавай мудрость)
**
«Ну что, брахман, — обратился тогда Бодхисаттва к мужу, — желаешь ли ты остаться со своей женой или возьмешь другую?» — «О мудрый,— сказал брахман, — пусть останется эта!» Бодхисаттва тогда велел доставить к нему деньги, спрятанные любовником, и саму неверную жену и тут же приказал любовнику передать деньги мужу из рук в руки.
**
- Все семеро царей пришли, чтобы забрать Прабхавати. Они грозятся разрушить городские стены, силой вломиться в город и перебить всех жителей и наше царство захватить, если ты не выдашь её им.
Выслушал их царь и сказал: "Хорошо. Но если я одному из них отдам Прабхавати, остальные всё равно начнут войну. Одному царю отдавать её бессмысленно. Что ж, пусть она на себе теперь узнает, чем грозит строптивость! Надо ж было ей бросить первого царя всей Джамбудвипы и сбежать домой! Вот казню её, велю разрубить на семь частей и пошлю им каждому по части".
**
Выдержав испытание, Пингуттара попросил у учителя разрешения вернуться домой. А в роду того учителя был такой обычай: если была в семье девушка на выданье, её отдавали замуж за старшего ученика. У учителя была дочь, прекрасная, как небесная дева, и он сказал ученику: "Сын мой, я выдаю за тебя свою дочь, ты заберёшь её с собой". Когда он её увидел, она ему не понравилась, но противоречить учителю не хотел, и брахман выдал за него дочь.
Когда пришла ночь, он лёг на роскошно убранном брачном ложе, но едва она пришла и легла на то же ложе, он встал с него, стеная, и лёг на полу. И она сошла с ложа и легла с ним рядом, но тогда он поднялся и на то же ложе лёг, а когда она на него взошла, опять лёг на полу; ибо несчастье не может сочетаться со счастьем. И так они провели семь ночей. Затем он простился с учителем и отправился в путь, взяв с собой жену. По дороге они едва перемолвились словом. Не доходя немного до города, Пингуттара увидел фиговое дерево, покрытое плодами; будучи голоден, он взобрался на него и съел несколько фиг. Девушка, тоже голодная, подошла к дереву и крикнула ему:
"Брось и мне немного плодов!" – "Что, у тебя нет рук и ног? – возразил он. – Полезай сама, если тебе нужно". Она тоже залезла на дерево и поела плодов. А он, как только увидел, что она на дереве, быстро слез, навалил вокруг подножья ворох колючих веток и убежал, говоря себе: "Наконец-то я избавился от этой несчастной!"
**
Благоволи, о государь, оказать мне милость, приняв от меня мою супругу. Ты мне поможешь щедрость проявить и тем закон исполнишь, а если от меня её не примешь в дар, тогда, даянью помешав, закон нарушишь.
Если государю неугодно взять мою супругу, то я велю ей стать гетерой, любви которой может добиваться каждый, и тогда мой государь с ней сможет насладиться.
**
Он повалил атамана на землю, уселся ему на грудь и велел жене подать меч, чтобы отрубить ему голову. А та уже в атамана успела влюбиться и протянула меч рукоятью к разбойнику, а ножнами – к мужу. Атаман ухватился за рукоять, обнажил меч и одним ударом снёс лучнику голову. Разделавшись с ним, он пошёл прочь оттуда вместе с женщиной и спросил её, кто она родом. "Я дочь знаменитого учителя из Такшашилы", – ответила она. "А как этому ты досталась?" – "Отец мой был им очень доволен за то, что тот сравнялся с ним в мастерстве, и выдал меня за него. Видишь, как я тебя полюбила – даже супругом законным ради тебя пожертвовала". "Если она так обошлась со своим законным супругом, – подумал атаман, – она и со мной так же разделается, если ей понравится кто-то другой. С такой лучше не связываться". Тут они подошли к речке, широко разлившейся в паводок. "Милая, здесь в реке живёт злой крокодил. Что делать будем?" – спросил он. "Возьми, господин, мои наряды и украшения, увяжи их узлом в моё сари и перенеси на тот берег, а потом возвращайся за мной". – "Ладно". Вот перебрался он со всеми её украшениями на другой берег и пошёл, не оглядываясь.
**
– Какие знамения или странные вещи имели место со времени зачатия мальчика?
– Никаких, – ответил отец, – кроме того, что мать ребёнка, которая раньше не отличалась [умением] красиво говорить, с зачатием сына стала очень красноречивой.
**
По дороге им встретился прекрасный загородный дом. Ехавшие впереди расположились в том доме на отдых. Вслед за ними туда подъехала и молодая жена. Обратившись к свёкру, она сказала:
– Здесь останавливаться не стоит, давайте побыстрее уйдём отсюда на открытое место.
Сопровождавшие молодую женщину вняли её словам и удалились от дома. Но некоторые слуги не послушались совета и остались в помещении. Немного времени спустя туда пришли коровы и лошади, стали чесаться об опорный столб дома, отчего дом рухнул и задавил находившихся в нём.
**
На том берегу лежало дивное сложением тело недавно умершей красавицы. Изо рта трупа выползала змея и скрывалась в ухе.
**
И ещё на следующий день, во время проповеди Учения многочисленному собранию, владыка Мар обернулся молоденькой девушкой прекрасного облика и вступил в толпу собравшихся. Все люди таращили глаза [на эту девушку] и забыли слушать [слова] Учения. Яшека тут же обернул эту магическую девушку белым скелетом, и все люди, увидев это, тотчас обратили своё внимание к святому Учению, отчего многие обрели духовный плод.
**
Затем они увидели женщину, которая поставила большой медный котёл, налила в него воды и развела под котлом большой огонь. Когда вода закипела, женщина сняла одежды и ступила в этот котёл. Моментально вылезли волосы на голове и теле её, сварилось мясо и отделились от него кости. Кипящая вода выплеснула эти кости из котла, подул на них ветер, и тут же кости превратились в человека. Человек этот вытащил из котла мясо и стал его пожирать.
(Иез. – кости сухие оживут)
**
Пробыли мы супругами недолго. Мой муж заболел и умер. По обычаям той страны, если супруги при жизни пребывали в любви и согласии, то, когда муж умирал, жену заживо клали с ним в могилу. Меня тоже положили в могилу мужа, но ночью пришли кладбищенские грабители, разрыли могилу, и предводитель грабителей сделал меня своей женой. Вскоре предводитель грабителей был казнён царём, а его товарищи, погребая останки своего главаря, вместе с ними положили в могилу и меня. Я пробыла в могиле трое суток, но волки разрыли могилу, и я выбралась из неё.
Тут я подумала: «Что за грех совершён мной, если, столько раз преданная смерти, я снова оживала?»
**
Жила, рассказывают, в Саваттхи некая женщина, которую все звали «Мать Каны»; она вступила на благой Восьмеричный Путь, сделавшись ученицей благороднейших тхер, по продолжала пребывать в миру. Дочь же свою Кану она выдала замуж за молодого человека из ближней деревни, равного ей по роду и положению. Однажды Кана пришла по какому-то делу к своей матери. После того как она прогостила у матери несколько дней, муж прислал за ней человека из деревни с наказом: «Пусть Кана возвращается немедленно. Я хочу, чтобы она была здесь». Выслушав посланного, Кана сказала: «Что ж, надо идти, матушка». «Ты уже и так задержалась на несколько дней, — сказала мать. — Я не могу отпустить тебя с пустыми руками». И она принялась печь пирог. А тут как раз к ней зашел за подаянием некий бхиккху. Женщина, приверженная дхамме, усадила его и накормила свежеиспеченным пирогом. Бхиккху рассказал об этом своему собрату. Мать Каны и его накормила свежеиспеченным пирогом. Следом явился и еще один бхиккху, затем — по совету третьего — четвертый; и всех их хозяйка кормила пирогами: едва поспевал один пирог, как его съедал бхиккху. В конце концов не осталось ничего. Так и не смогла уйти дочь хозяйки. Муж посылал за ней и во второй раз, и в третий. С третьим гонцом он велел передать: «Если Кана тотчас не воротится, я введу в дом другую жену». По причине, о которой уже говорилось, Кана все никак не могла уйти домой, и ее муж взял себе другую жену. Когда до Каны дошла весть о том, она принялась плакать.
(София земная и горняя, пророки)
**
«Этого урода, соединяющегося с чужими женами, — повелел царь, — жестоко измолотив дубинами, забейте до смерти! А у сей притворной «верной супруги» отрубите нос и уши!»
Но хотя Бодхисатта и не сумел сдержать гнева и распорядился о столь страшном наказании, он, конечно же, не потребовал исполнения своего приговора. Вместо того, утишив ярость, Бодхисатта повелел посадить урода назад в корзину и, чтобы обманщица не смогла стащить ее с головы, приказал крепко-накрепко привязать корзину к голове мошенницы, а затем прогнать обоих с глаз долой!
(София и демиург)
Апостолы
Выслушав объяснение Сарипутты, Учитель задумался. «Даже сейчас, – размышлял он, – когда я еще жив, бхиккху не питают друг к другу уважения, что же натворят они, когда я покину этот мир?»
**
Как-то раз в Саваттхи пьяницы, сойдясь вместе, жаловались друг другу: «Нечем нам заплатить за выпивку, как же раздобыть ее?» И один из них, известный своим бессердечием, подбодрил их: «Когда торговец Анатхапиндика ходит на прием к правителю, он надевает богатые одежды и унизывает пальцы дорогими кольцами и перстнями. Давайте подмешаем в машу с вином дурмана, заманим его к себе и напоим этим зельем до бесчувствия. Потом мы снимем с пьяного одежды, перстни и кольца и ими будем расплачиваться за выпивку».
Как только показался торговец,
пьяницы загородили ему дорогу и стали уговаривать: «Пойдем с нами, хозяин. У
нас есть чудесное вино, выпьешь капельку и пойдешь своей дорогой». «Подобает ли
человеку, который, следуя благороднейшему вероучению, вступил в Поток, пить
хмельное? — подумал Анатхапиндика. — Однако, хоть это и не к моей пользе, пойду
с ними и проучу пьяниц». Приняв такое решение, он пошел с ними к месту пирушки
и, едва глянув на вино, понял, что мошенники подмешали в него дурманного зелья.
«Ну ладно, — решил Анатхапиндика, — сейчас я навсегда прогоню их из этих мест».
«Ах вы, презренные пьяницы! — закричал он. — Подмешав в чашу с вином дурманного
зелья, вы собираетесь спаивать прохожих, а потом, когда они упыотся до
бесчувствия, обирать их? Вот зачем вы уселись тут в кружок, вроде бы для
пирушки. Вот почему вы так нахваливаете свое вино. Ни один из вас, однако, не
осмеливается налить его себе: не будь оно с дурманом, вы бы его и сами пили».
При этих словах торговца пьяницы в страхе разбежались. Анатхапиндика же,
выбранив их, пошел в Джетавану, где и поведал обо всем Учителю. Выслушав
Анатхапиндику, Учитель заметил: «Ныне эти пьяницы хотели надуть тебя, мирянин,
а прежде они точно так же пытались обмануть мудрых». И, поясняя сказанное,
Учитель поведал торговцу о том, что было прежде.
**
Однажды Савиттхака, ища себе пропитание в озере, увидел, как Вирака нырнул
глубоко в воду, поймал рыбину, проглотил ее и, вынырнув, вышел на берег, а
потом стал греться на солнышке. «Возле этой озерной вороны, — подумал
Савиттхака, — можно поживиться рыбой! Сделаюсь-ка я его прислужником!» И,
принявши такое решение, он подошел к Вираке. «Чего тебе, любезный?» — спросил
его Вирака. «Господин, — отвечал ему Савиттхака, — я хочу служить тебе!» — «Да
будет так!» — согласился Вирака. И вот с той поры, как стал Савиттхака ему
служить, Вирака съедал лишь столько, сколько нужно было, чтобы поддержать в
себе жизненные силы, остальной же улов отдавал Савиттхаке. А тот, наевшись
досыта, оставлял несъеденное жене.
Спустя какое-то время сердце Савиттхаки обуяла гордыня. «Озерная ворона
эта, — размышлял он, — такая же темноперая, как и я. Что ни возьми: глаза ли,
клюв или лапы — все у него со мной схоже! Не желаю я больше есть его рыбу,
наловлю себе сам, сколько захочу!» И он заявил Вираке, что впредь сам станет
нырять и ловить рыбу. «Дружище, — отвечал ему Вирака, — ведь ты не из племени
озерных ворон, которые от рождения умеют нырять и ловить в воде рыбу. Не губи
себя!» Но тщетны были попытки Вираки остановить неразумного — Савиттхака не
послушался. Подлетев к озеру, он с разгону нырнул в ряску, затянувшую воду, но
не сумел выбраться наверх и застрял на дне, запутавшись в водорослях, — только
кончик клюва время от времени появлялся над водой. Так без воздуха он
задохнулся и погиб — жизнь его оборвалась.
(чудесная рыбная ловля, апостол Петр идет по воде)
Страх
И, не решаясь сожрать царевича, яккха спросил его: «Эй, юноша! Почему
тебе чужд страх смерти?» «А почему я должен бояться, яккха? — спросил в ответ
Бодхисатта. — Прежде всего, каждый живущий умирает лишь однажды; кроме того, в
моей утробе сокрыто особое оружие — «ваджира». Если ты сожрешь меня, с
«ваджирой» тебе не совладать: она перекрошит все твои внутренности, и оба мы
погибнем. Вот почему я чужд страха». Конечно же, под «оружием» Бодхисатта
подразумевал сокрытое в нем знание…
**
Если нельзя чего-то избежать даже усилием большим, к
чему тогда трусливый страх, негодный как защита?
**
Кто, радость в щедрости найдя и праведность храня, бояться станет смерти? И
сколько бы ни вспоминал, не помню, чтобы хоть в мыслях сделал шаг я в сторону
греха. Так если путь мне в небеса расчищен, зачем я стану страх испытывать пред
смертью?
Смерть
Быстрых коней, слонов, пехоты, колесниц рядами защищённые цари успешно
избавлялись от врагов. Но, начиная с Ману, все они со всеми армиями их
бессильны были против смерти и покорялись власти этого могучего врага. Клыками,
как пестами, в порошок слоны ворота городские растирают в бешенстве, а также в
битве – колесницы, воинов и вражеских слонов. Но смерть, представшую пред ними,
прогнать не могут даже бивнями, что сокрушают укреплённые ворота. Искусный
лучник стрелами разит издалека врагов, одетых в прочную броню, и только смерть,
исконного врага, он поразить не в силах.
А львы, вонзая острорежущие когти в виски слонов, сбивают пыл своих врагов и с
рёвом рассекают уши им. Но, встретившись со смертью, засыпают, лишившись
гордости и силы. Вине согласно налагают наказанье на врагов, свершивших
преступление, цари. Но если преступление совершено таким врагом, как смерть,
они бессильны. Врагов, свершивших преступление против них, цари одолевают всеми
средствами, начав с переговоров мирных. Но смерть свирепую, чья дерзость
возросла от долгих упражнений, не подчинить ни уговорами, средствами другими.
Змеи людей кусают острыми зубами, несущими огонь смертельный яда, зажжённый
гневом; но даже не пытаются ужалить смерть, хотя бы стоило её убить за зло,
которое она искусно причиняет. Если укушен человек змеёй, неистовой от гнева,
врачи в нём яд лекарствами и заклинаниями подавляют. Но смерти яд, змеи опасной
с вечным жалом, не поддаётся никаким лекарствам или заклинаньям… Даже
столкнувшись с острозубой пастью тигра, олень спастись случайно может. Но кто
избегнет пасти смерти с её огромными клыками болезней, старости, мучений?
Закон
Как ты с дхармой поступаешь,
так с тобой самим и выйдет.
Кто на дхарму покусился -
самого себя погубит;
Если ж ты ее не тронешь -
и она тебя не тронет.
**
Свой ум, спокойный, чистый направляя на цель единственную – проявленье
самого глубокого вниманья, – так слушать следует закон благой с почтеньем, как
слушает больной слова врача.
**
И зная этот постоянный для всего живущего закон и неустойчивость, и гибели подверженность
сей жизни, оставьте злое вы, держась деяний чистых. Ведь это – путь и к славе и
к блаженству!
**
Даже правдивое слово, имеющее в основе праведность, избавляет от беды;
насколько же больше награда за саму праведность! Помня это, должно всегда
следовать закону праведности.
**
О, как неизмерима пропасть между добра и зла законом!
**
Да кто ж, познав различие меж добродетелью и злым пороком, к уничтоженью
добродетели повёл бы для приобретения богатства?
**
Кто ест, не размышляя о праведности иль неправедности, преуспевает тот; кто ж
ищет жизни праведной и потому с разбором принимает пищу, тот тяжело страдает на
земле. (Рим.14)
**
Как сильно должен колебаться в своих убеждениях
человек, хотя бы исполненный веры и любящий святой закон, если он будет без
размышления выслушивать мнения людей; ведь его нетвёрдый ум легко может быть
увлечён доверием к другим! Поистине ведь:
Кого среди людей прибежищем надёжным почитают, те иногда под видом ревности к
закону доходят даже и до нарушения его; и человек, последовав за ними, по
наставленью их на путь дурной вступает и мечется в теснине, выхода ища.
**
Царь не лишал жизни живые существа и, обладая знаками царского достоинства,
правил страной в соответствии со святым Учением.
Когда ему исполнилось двадцать лет, он как-то раз забавлялся игрой в шахматы. В
то время один человек совершил большое преступление. Советники спросили царя:
– Если человек совершил великое преступление против закона, как с ним
поступить?
– Поступите с ним в соответствии с законом! – распорядился царь.
Советники, рассудив по закону, нашли, что человек тот заслуживает смертной
казни, и казнили его. Царь же, закончив игру в шахматы, спросил советников:
– К какому наказанию приговорён человек, совершивший преступление?
– В соответствии с законом, – отвечали советники, – он
приговорён к смертной казни и казнён.
Услышав эти слова, царь потерял сознание и упал без чувств на землю. Советники
побрызгали на него водой, а когда царь пришёл в себя, сказал со слезами:
– Дворцовые наложницы, слоны, лошади, драгоценности семи
родов – все они останутся здесь. Только я один отправлюсь в ад живых
существ терпеть мучения. Кода я не был царём, то во дворце осуществлялось
царское правление. Если вскоре умру, то царь также будет править. Я же, убив человека,
оказался скверным царём. И куда же я попаду во всех своих будущих рождениях? Не
хочу больше быть царём!
Он сложил знаки царского достоинства и удалился в горы, где стал вести жизнь
отшельника. После смерти тот царь возродился в океане в облике огромного морского
чудовища длиной в семьсот йоджан.
(левиафан)
Писание
Священное писание – светильник, что ослепленья тьму один рассеять
может; то наилучшее богатство, которое и воры не похитят! То меч, чтоб
ослепленье – нашего врага – пронзить, наставник в жизни и советник наилучший!
Даже в беду попавшего друг неизменный; против недуга скорби безболезненное
средство; это – полки могучие, стирающие в порошок полки пороков, и лучший
кладезь славы и блаженства.
Для чётких доводов искусно взятые примеры из книг священных или из трактатов
оно нам позволяет приводить. Изысканностью, нежностью, очарованьем оно
сравниться может лишь с неувядающей гирляндой. Оно сияет блеском лампы
совершенной, благодаря ему растёт победоносно слава. И вот основа красноречия
такого – благое знание, священных текстов примененье – открывает путь к
желанной цели. Их слушая, на путь трёх целей, свободный от мешающих пороков,
вступают люди и, следуя в своих поступках священным текстам, легко пересекают
поток рождений труднопроходимый.
Учитель
Глупцом-бараном всякий будет сбит,
Кто, мне подобно, недостойного почтит!
**
Своею речью он словно снял узду со своих учеников, и
они возгласами: "Прекрасно!" – приветствовали даже недостойные его
слова, как достойные, и обещали поступать согласно с ними – все, кроме
бодхисатгвы. Ведь по своей природной доброте не мог он этот путь одобрить; но
так как все другие обещали учителя совет исполнить, не мог решительно он
возражать ему:
… Не из отсутствия любви к тебе или по жестокосердию и не потому, что
меня не мучают страдания учителя, я от других отстал; виной тому несовершенство
пути, указанного учителем.
**
Ведь опора на добродетельного духовного наставника добродетели и умножает.
Опора же на греховного учителя порождает греховную дхарму. Так, хотя природа
ветра и неизменна, но если он дует из сандаловой или магнолиевой рощи, то ветер
тот благоухает сладким ароматом. Если же ветер дует из вонючего места, где
разлагаются трупы, то он тоже становится смрадным. Или, например, если новую
одежду положить в ларь с благовониями, то одежда эта также будет пахнуть
благовониями. Но положи её в зловонное место, и одежда эта будет испускать
зловоние.
Дары
Весть о том, что Пробужденный принял из рук бедняка пирожок из рисовой
крошки и съел это угощение, не побрезговав, мгновенно разнеслась по городу. Все
только об этом и говорили. Царь, его советники и прочие придворные, включая
даже стражников, кинулись на эту улицу. Они толпились там, приветствуя Учителя
и обращаясь к бедняку с такими просьбами: «Прими от нас, братец, это угощение и
еще две, нет, пять сотен монет. Осчастливь нас своим милостивым согласием
принять подношения и благослови нас!» «Надобно спросить у Учителя, как
поступить», — подумал бедняк. Он протолкался к Учителю и рассказал тому обо
всем. «Возьми у них деньги, — посоветовал Учитель, — и пожелай им удачи в делах
и счастья». Бедняк стал принимать денежные пожертвования. Один подал ему вдвое
больше, чем другой, третий, видя это, — вчетверо больше, а четвертый — уже в
восемь раз больше, и вскоре набралось у него девять коти золотых монет.
**
Никакое даяние, поданное от чистого сердца высокодостойному лицу, не
может быть малым, ибо велики его результаты.
**
Хоть я всех на свете затмил своей щедростью, я не смог подняться выше небес
мира желаний и не попал в сферы Брахмы. Зато все те подвижники, что вкушали мои
дары, вышли за пределы мира желаний и сопричислились к сонмам Брахм.
**
Не в силах вынести страданий, охвативших мир, вооружившись огромным луком
состраданья, он, казалось, выступил на страшный бой, разя их градом стрел –
своих даяний.
**
Ты наполни чистой водой мою чашу для сбора подаяния и
поднеси её мне, а я произнесу благословение дарению.
**
Муж пошёл в старую кладовую и, поискав там, нашёл оставшуюся золотую монету. У
жены же имелось зеркало. Они купили новый кувшин, наполнили его чистой водой,
положили туда золотую монету, накрыли кувшин зеркалом и поднесли его монашеской
общине.
**
Один ребёнок, издалека увидав идущего Будду, очень обрадовался и решил поднести
ему подарок. Он взял горсть земли, предназначенной для сокровищницы, и хотел
поднести её Будде. Но мальчик был слишком мал и не мог достать [до чаши для
сбора подаяний]. Он сказал своему приятелю:
– Нагнись, я встану на тебя и положу [подношение] в чашу для сбора подаяния.
– Хорошо, – согласился тот.
Ребёнок, взобравшись на плечи приятеля, поднёс Будде горсть земли.
Будда же взял со дна патры поднесённую ему землю и передал её Ананде со
словами:
– Сделай из этой земли жидкую смесь для обмазки стен и обмажь храм.
**
Обрадованная Ненгамо взяла масло, пришла в храм, поставила лампаду перед
обликом Будды и, сказав: "Подношу это Будде Победоносному",
произнесла такое моление: "Ныне я, нищая, жертвую Будде маленький
светильник. В силу этой благой заслуги да обрету я в будущем [рождении]
светильник мудрости, чтобы развеять скверну мрака всех живых существ"
В то время дежурил Маудгальяна. С рассветом он пришёл, чтобы собрать остатки
масла, и обнаружил один светильник, горящий ярким пламенем. В этом светильнике
не иссякло масло и не уменьшился фитиль, казалось, что он только что зажжён.
Маудгальяна подумал, зачем светильнику гореть днём, и дунул, желая потушить
его. Но тот не погас. Маудгальяна пытался погасить его рукой, тоже не смог.
Тогда Маудгальяна набросил на светильник одежду, но тот всё же не потух.
Победоносный, видя это, сказал Маудгальяне:
– Хотя ты и хочешь погасить этот светильник, но этого светильника тебе не
погасить. У тебя, моего ученика, нет сил, чтобы задуть его. Если ты даже
соберёшь воедино воды четырёх океанов и поднимешь их ветром на этот светильник,
то и тогда он не погаснет. И всё это потому, что этот светильник создан великим
помыслом о сотворении всем людям огромного блага.
Правда
Ни жизнь, ни наслаждения земные от бедствий не спасут тех, кто от правды
удалился.
**
Я очень опытен в житейской мудрости, и поэтому я не хочу прибегать к ней. Что в
опытности той, которая, когда её пускают в ход, не к достиженью счастия ведёт,
а к полному от праведности отпаденью! Кто постоянно следует путём житейской
мудрости, тот после смерти в несчастье попадает.
**
Правдивость, средь людей способствуя распространенью доброй славы, ей
открывает путь к проникновению в три мира. Она врата в обитель небожителей и
мост через трясину перевоплощений
**
Я, напрягая память, вспомнить не могу, чтобы
когда-нибудь обидел тварь живую с тех пор, как помню я себя. Пусть этим словом
истины и силою моих заслуг корабль назад вернётся, минуя Вадабамукху!
Огонь
Еще в прежние времена некоторые разумные люди, думая что в этом
аскетизме есть смысл и польза, брали огонь, который был зажжен при их рождении,
и уходили в лес. Но не видя никакого толку от принесения жертв огню, заливали
его водой.
**
Ума порок обычно, как огонь, сжигает благо и своё и ближнего. Поэтому пусть
все, кто зла страшится, его усердно избегают, с противником его вступив в союз.
Как угасает даже и пылающий огонь, водой наполненную до краёв большую реку
встретив, так, встретивши полезную в мирах обоих кротость, к ней прилепившегося
сердца пламя угасает.
**
Даже огонь не в состоянии осилить слово, проникнутое
правдой; помня об этом, должно всеми силами стремиться говорить правду:
"Пустой лишь звук, название одно – не ноги у меня, не выросли и крылья
также. Тобой испуганные, улетели и отец и мать; ты видишь: здесь угощенья нет,
достойного тебя. Поэтому тебе прилично, Агни, отсюда повернуть назад".
**
Потом с великой радостью он бросился в пылающий огонь, как будто скряга, вдруг
увидевший сокровища, или как дивный лебедь, ныряющий в заросший лотосами пруд.
**
О великий царь, если совершишь греховное деяние, то возмездие за него
неизбежно. Этот монах, который сейчас пребывает в своей келье, испытывает
нестерпимые мучения от адского огня, вырывающегося из всех пор его тела.
Дружба
Тот благородный, что сдружится с недостойным,
Таким же скверным иль сквернее станет!
Вот высший, с недостойными друживший:
Стрелой поверженный, он мёртв, зверей владыка!
**
Ведь не было ссор из-за самок у них
И пищу делили они, колесничий!
Но дружеских уз разрушенье искусно
Задумано было и сделано чисто!
**
«Этот дрянной человек получил от меня сорок коти, а мне сует всего лишь меру
отрубей! Брать или же не брать?» — подумал Бодхисатта. По зрелом размышлении он
решил взять. «Этот неблагодарный, вероломный человек, — рассудил он, — забыл о
нашей дружбе, потому что узнал про мое разорение. Если я не приму предложенную
им меру отрубей только из-за того, что это даяние слишком мало, по моей вине
разорвутся дружеские узы, а губить дружбу, отказываясь от слишком скромного
даяния, способны только люди, ослепленные невежеством. Возьму-ка я у него эту
меру отрубей и сделаю все возможное для укрепления нашей дружбы».
**
Неблагодарный человек, замысливший предать друга, ничем не способен
удовлетвориться, хоть дай ему владычество над всем миром!
**
О мирянин, настоящий друг никогда не может быть ниже тебя. Истинное мерило
дружбы — верность. Если друг равен тебе или выше тебя хоть в чем-нибудь, его
следует особо отличать. Случись с тобой какая-нибудь беда, только настоящий
друг поспешит прийти к тебе на помощь.
**
Даже случайная, даже единственная встреча с праведным достаточна для нерушимой,
вечной дружбы, которая не ищет новых встреч.
**
И непочтенье, и чрезмерное почтенье, и просьбы частые
огнём сжигают дружбу; поэтому сберечь мне надлежит остаток нашей дружбы от
разрушения моим здесь пребываньем, поэтому и ухожу я.
**
Предательство по отношению к друзьям нужно считать врагом своим. С любовью
нежной ты смотри на друга, который полон нежности к тебе. Кто поступает не
по-дружески по отношению к друзьям, тот ещё здесь в такое состояние приходит.
В чьём сердце нежность и привязанность к друзьям, тому от них доверие и слава,
и наслаждение их помощью. Тот добродетель скромности достигнет и в сердце
радость обретёт, неуязвим тот для врагов, и ждёт его богов обитель.
Жертва
«Теперь я должен обмануть этого крокодила, — подумал Бодхисаттва, — другого
пути у меня нет». И он сказал крокодилу: «Почтенный крокодил, я принесу себя в
жертву тебе, ты только открой пасть, и когда я прыгну к тебе в пасть, тогда и
хватай меня».
А как только у крокодилов открывается пасть, так сразу же закрываются
глаза. И крокодил, ничего не подозревая, открыл пасть. И тут же глаза его
закрылись. А Бодхисаттва, зная это свойство крокодилов, перепрыгнул с острова
на голову крокодила, а оттуда с быстротой молнии — на другой берег.
**
Некий брахман, начитанный в трех Ведах и известный повсюду своей ученостью,
решил: «Совершу-ка я обряд подношения пищи умершим!» — и, повелев привести
жертвенного барана, наказал ученикам: «Сведите этого барана к реке, искупайте,
наденьте на него цветочную гирлянду, совершите над ним заклинания, хранящие от
сглаза, украсьте его и приведите ко мне». Ученики же, молвив: «Да будет так!»,
пошли с бараном к реке, искупали, украсили его и вывели на берег. Баран
узрел внутренним оком деяния свои в прошлых рождениях и при мысли, что
освободится сегодня же от страданий, возрадовался и громко засмеялся — будто
кувшин разбился. Но затем, подумав: «Этот брахман, убив меня, обретет и
страдание, во мне заключенное!», преисполнился сочувствия и горько заплакал.
Ученики спросили: «Почтенный баран, отчего ты громко смеялся, а потом горько
заплакал?» — на что баран ответил: «Спросите меня об этом при вашем
наставнике». Ученики привели барана к наставнику и изложили суть дела.
Выслушав их, наставник спросил: «Отчего же ты, баран, смеялся и отчего
плакал?» Баран, обладавший способностью помнить прежние рождения, ответил
брахману: «Некогда и я, как ты, был брахманом, сведущим в заклинаниях и
священных книгах, и, решив как-то: «Совершу-ка я обряд поднесения пищи
умершим», — зарезал барана и принес его в жертву. И вот из-за того
единственного барана, которого я зарезал, мне в последующих рождениях пятьсот
раз без единого отрезали голову. Это мое пятисотое, и последнее, рождение.
«Сегодня наконец я избавлюсь от страданий!» Подумав так, я возликовал и
засмеялся. Но тут же заплакал, преисполненный сочувствия к брахману, который,
убив меня, будет, как и я, наказан отрезанием головы в пятистах последующих
существованиях».
(Отец и Сын, жертва агнца-Исаака, крещение и распятие Христа, лишение головы –
переход в новый мир)
**
"Ты говорил совсем плохо и попал в большую беду. Ну да ладно, не бойся,
учитель, – утешил его бодхисаттва, – я тебя выручу". – "Ах, если бы
тебе, почтенный, это удалось!" Бодхисаттва вышел и объявил: "Светила
ещё не встали так, как надо. Придётся выждать". Так он оттянул время до
темноты. Уже за полночь он тайком выпустил брахмана со словами: "Ступай,
учитель, на все четыре стороны", – а сам раздобыл зарезанного барана,
совершил жертвоприношение и освятил ворота".
**
Но царь, когда ему были названы требуемые для жертвы действия – лишение жизни
живых существ – по своему состраданию не мог в своём сердце одобрить это
предложение.
**
И по какой причине попадёт на небеса животное, сердце которого от зла не
отвратилось, и в нём не возросло решенье твёрдое творить прекрасные дела –
неужто лишь за то, что убивают его во время жертвоприношенья? Когда б животное,
убитое при принесеньи жертвы, могло попасть на небеса, то разве сами брахманы
не захотели бы собою заменить животных жертвенных? Так почему ж нигде не видим
мы такого? Кто после этого их слову станет верить? И подлинно ли небожители,
оставив дивную амриту, несравненную по аромату и чудесной силе, по вкусу и по
действию могучему, которую подносят им прекрасные апсары, придут в восторг от
сальника и прочих жертв, полученных от убиенья несчастного животного?
Отречение
Всего превыше щедрость в мире смертных.
Земные очи в жертву я принёс,
Обрёл сверхчеловеческие очи.
Увидьте их, шибийцы, и отныне
Всем вашим достоянием делитесь
С нуждающимися. И, безупречны,
Вы обретёте горнюю обитель.
**
Позор мне, если мной рожденный яд,
под страхом гибели, вберу назад, —
Презрев ужасной гибели тщету,
кончину прозябанью предпочту!
**
Что же касается твоего утверждения, что и в состоянии
домохозяина вполне возможно исполнять святой закон, то, конечно, это правда; но
мне кажется, это в высшей степени трудно, так как состояние это связано с
действиями, противными святому закону, и требует множества изнуряющих хлопот.
Подумай только господин!
Не должен домом обладать ни тот, кто никаких стремлении не имеет, ни тот, кто
лжи не говорит; ни тот, кто наказания не применяет; ни тот, кто неспособен
унижать других. Каждый, чьё сердце привязано к домашним наслаждениям, все
помыслы свои направляет на пути к их достижению. Нет дома для того, кто
обращается к закону праведному, а кто на дом направит помыслы свои, куда
деваться там закону? Ведь путь закона требует строжайшего покоя, меж тем удача
в домоводстве лишь с применением энергии возможна. И если жизнь домашняя стоит
в губительном столь несогласии с законом, кто мудрый сможет ею наслаждаться?
Кто раз презрел закон, желая насладиться, не сдержится для достиженья ещё
больших наслаждений. Жизнь в доме, несомненно, повлечёт утрату доброй славы,
мученья совести и бедствия; поэтому все мудрые и знающие жизнь её рассматривают
как противную закону, скорее как беду, а не как путь, ведущий к счастью.
(закон на земле)
**
Ведь дом является гнездом ужасных змей – тщеславия, высокомерия, безумья; он –
гибель для блаженного спокойствия, вместилище страданий многих и тяжёлых. Так
кто же станет в нём искать опору, когда он обещает бедствия одни?
**
Когда народ почтил меня таким высоким мнением о добродетелях моих, останусь
если я привязанным к домашней жизни, к чему тогда мне мужество моё?
**
Я покидаю и семью и состоянье, которых – корень зол всех – нужно избегать, как
чёрных змей, поднявших в злобе головы; тебе, о государь, не подобает ставить в
этом мне преграды! Ты предлагаешь деньги мне; из-за своей признательности и
любви обычно так ты поступаешь по отношенью к верным слугам. Но что, однако,
мне, мир покидающему, деньги, с благами связанные, с низкими страстями?
Адам и Ева
При виде Будды девушку охватила огромная радость, и она решила умастить
благовонной мазью его жилище. В то время девушка держала в руках яблоко, и
Победоносный сказал: Дай.
Девушка тут же положила его в руку Победоносного, который, приняв яблоко,
начертал на нём названия различных превосходных благовоний и вернул его
девушке. Когда девушка вернулась с родителями домой, она отправилась на рынок и
купила множество различных благовоний, которых желал Победоносный. Затем
девушка снова пошла в сад Джетавана и целый день умащивала благовониями жилище
Победоносного.
Случилось так, что тем временем сын царя страны Цзишири был послан в
Раджагриху. По пути царевич оказался в саду Джетавана. Увидав там девушку,
которая умащивала благовониями [жилище Будды], он влюбился в неё и, порешив
взять её в жены, попросил эту девушку у царя Прасенаджита.
- Проси у родителей самой девушки, – сказал царь.
Тогда царевич отправил назад в свою страну всех слуг и свиту, оставив себе
только одного слона. Выбрав время, он пришёл в сад Джетавана, похитил девушку
Суману, сел на слона и пустился в бегство. Домохозяин Анантхапиндада хотя и
отправился за ним в погоню, но не догнал. А царевич, вернувшись в свою страну,
женился на Сумане.
**
Она с мужем ничего не имела, кроме куска ткани, служившего им одеждой. Когда
мужу нужно было идти по делу, то он набрасывал на себя этот кусок ткани, а жена
сидела голая, в куче травы. Когда же нужно было идти жене, то она надевала
ткань, а муж сидел голый в куче травы.
Как-то раз этот монах, который стремился сотворить всем пользу, подошёл
к дверям бедняков и столкнулся там с той женщиной. Он рассказал о том, как
редки случаи появления в мире будд, о том, как редко выпадает возможность
выслушать Учение, о том, как трудно обрести человеческое рождение.
Она вошла в свою хижину и обратилась к мужу с такими словами:
– У дверей стоит монах. Он говорит, чтобы мы пошли поклониться будде,
выслушали Учение и поднесли будде подарок.
– Мы, кроме этого куска материи, ничего не имеем, если мы его
подарим, то никуда не сможем выйти. Как же станем добывать пропитание?
– Человек рождается и умирает. Если дара не сделаем – умрём,
сделаем дар – также умрём. Но если сделаем подарок, то хоть будем
иметь надежду на лучшее в следующем рождении. Сделав подарок, и умереть легче.
Жена, выглянув наружу, сказала монаху:
– О достопочтенный, зажмурься ненадолго. Я вручу тебе дар. Кроме
этой материи на теле, у меня ничего нет, а на нечистое женское тело смотреть
негоже. Поэтому я вручу подарок, не выходя из хижины.
(взаимное искушение)
**
– Да будет нашей совместной та благая заслуга, которую ты обрела, поднеся
масло. Где бы ни родились, да будем мы всегда мужем и женой.
– В силу того что ты этого великого человека обозвал скверными словами,
дал ему лишь отстой от масла, чувства веры к нему не имел, в любом рождении
будешь крайне безобразным. Как же выйду я за тебя замуж?
– Всю жизнь я тяжело тружусь, изготовляя масло. Почему же ты не хочешь
разделить со мной благой плод твоего деяния? Нет, как бы то ни было, мы всегда
будем супругами.
– Но если мы и станем супругами в будущем рождении, то из-за твоего
великого безобразия я тебя оставлю и ночью убегу.
– Если ты убежишь, – возразил ей муж, – то я последую
за тобой, снова заполучу тебя и вернусь с тобой назад.
**
Выйдя замуж, я родила сына. Затем, после смерти родителей мужа, я снова
понесла. Когда приблизился срок окончания беременности, я сказала мужу:
– Если я здесь рожу ребёнка, то нечистоты от родов будут неприятны.
Поэтому отправлюсь-ка я рожать к своим родителям.
Мы взяли сына и вдвоём с мужем пошли к моим родителям.
На полпути я почувствовала родовые схватки и в полночь под деревом родила
мальчика. Мой муж крепко заснул в стороне, и его ночью укусила змея. Я звала
его, но он не откликнулся. Когда рассвело, я посмотрела и нашла мужа мёртвым от
укуса ядовитой змеи, и его тело уже начало разлагаться. Тут я потеряла сознание
и упала на землю. Старший же сын, увидав отца, умерщвлённого змеёй, начал
кричать и плакать. От плача старшего сына я очнулась, посадила его на спину,
взяла на руки младенца и, рыдая, пошла по пустынной дороге, где нельзя было ни
попутчика найти, ни следа человеческого встретить.
На пути мне встретилась большая река. Она оказалась широкой и глубокой, поэтому
обоих детей вместе перенести было невозможно. Я оставила старшего сына на
берегу, а младшего взяла и перенесла на другую сторону. Когда я возвращалась за
старшим сыном, он, заметив меня, вступил в воду, и его понесло течением. Я
пыталась догнать сына, но сил не хватило, и вода унесла его. Возвратившись на
другую сторону, я увидела, что младшего сына съели волки, лишь на земле
осталось немного крови.
Животные
Добрые почитают также и животных за их преданность добродетели.
**
Он сдерживал желанье рыб вредить друг другу и поощрял взаимную любовь; все силы
прилагая и действуя умело, заставил их забыть свой прежний рыбий образ жизни.
**
Ведь прежде этот пёс всегда ко мне ласкался в угоду господину своему;
теперь же, не умея притворяться, твои все чувства выдаёт он лаем. Должно быть,
что-то обо мне услышав от тебя, жестокое и злое из-за отсутствия любви, он
поступает так тебе на радость: зависимых существ то образ действий!
**
И если хочешь ты, дворец свой предлагая, приятное мне сделать, привыкшему так
жить в лесу, – о том довольно: одно приятно для людей – иное по рождению
привычно для животных.
**
Оставь занятие охотой, о герой! Животные имеют слабый разум по своей природе,
поэтому несчастные лесные звери особенно достойны сострадания.
Карма
Что же, брахман! Не завидуют боги герою,
Смелость и стойкость сильнее пророчеств порою,
Ассака ныне держался как истый герой,
Вот потому он, должно быть, и выиграл бой.
**
И для злодея правил нет,
Нет дхармы – красоты речей,
Ничем не обуздать его –
Он только силу знает!
**
Благодаря прекрасно развившейся у него ещё во многих предшествующих рождениях
привычке к деятельности на пользу других он, находясь даже в таком состоянии,
всегда стремился доставить счастье и благо ближним.
**
Владыка говорил, что непонятна связь между поступками и воздаянием за
них. Хотя он был проникнут состраданием, на долю его выпало рождение животным.
Но и тогда сознанье праведности было у него. Без кармы нет рождений ряда, и
добрые дела не могут принести дурного плода. Однако, хоть и праведности
преданный, он иногда в различных состояниях рождался, определённых мелкими
частями кармы.
**
и, когда Великий предстал перед нею во всём своём блеске, она его не узнала.
Взирая на него, она улыбнулась и заплакала. Он спросил её, чему она радуется и
о чём печалится, и она отвечала: "Господин, я улыбаюсь, видя твоё величие,
ибо понимаю, что оно дано тебе не без причины, – это награда за доброе деяние в
прошлом. Думая о плодах благочестия, я улыбнулась. А плачу я, думая, что ты,
присваивая себе чужое достояние, которое другой берёг и хранил для себя,
согрешишь и попадёшь в ад. Из жалости к тебе я заплакала". (карма Бога)
**
Ведь силою привычки все дела, прекрасные и злые,
внедряются глубоко в душу человека и притом так сильно, что в другом рождении
он, как во сне, легко их совершает.
**
Нечему удивляться, о монах, что страсть не даёт покоя такому, как ты.
Ведь когда наступает светопреставление, ветер может перевернуть саму гору
Сумеру, но в другое время он не брезгует и тем, чтобы поиграть пожелтевшим
листком.
**
Что случилось, о царь зверей?
Я вижу, что ты, несомненно, тяжко болен.
Из-за того ль, что слишком заносился ты перед
слонами,
Или из-за стремительной погони за оленем?
Чем вызвано твоё недомогание?
Усталостью, стрелой охотника или какой-нибудь
болезнью?
**
У добродетельных, хотя бы и животных, есть всё-таки остаток судьбы
счастливой, которая направлена на благо их друзей, как остаток богатства
уехавших в страну чужую служит их друзьям.
**
Я, словно после сна проснувшись, припоминаю жизнь
свою в рожденье прежнем, когда я был вот в этом самом городе простым слугой.
Хоть отличался я прекрасным поведеньем, однако свой насущный хлеб я зарабатывал
трудом тяжёлым, я нанимался на работу к тем, кто был возвышен лишь своим
богатством.
**
– При возникновении благостного помысла откладывай в сторону белый камешек. При
возникновении неблагостного помысла откладывай в другую сторону чёрный камешек.
Затем посчитай, каких больше.
Упагупта в соответствии с этим наставлением откладывал камешки при появлении [у
него] благостного и неблагостного помыслов, а затем считал. Сначала чёрных
камешков оказывалось очень много, а белых совсем мало. Затем в результате
постепенного совершенствования число чёрных и белых камешков сравнялось. И,
наконец, когда он свои помыслы от мирских влечений отвратил, чёрные камешки
исчезли и остались только белые. Совершенствовались и умножались его благие
помыслы, и он обрёл первый духовный плод.
Богатство
Но вот родители его скончались. Он посмотрел на кучу денег и подумал:
"Родичи мои нажили все это богатство, а теперь вот ушли и с собою забрать
его не смогли. Я же хочу забрать свое богатство с собою". И он раздарил
все свое состояние, с разбором давая каждому то, чего тот был достоин, ушел в
Гималаи и стал отшельником.
(1 Тимофею 6:7 – не взять с собой)
**
Едва ухватит коршун мясо,
Как остальные налетают
И заклевать его готовы.
А только выпустит поживу –
Его в покое оставляют.
**
И подумал тогда владыка богов: «Ладно! Я задам ему хорошенько, обращу на путь
истинный и растолкую, какая связь' между деяниями и плодами. Я научу его быть
щедрым в даяниях и подготовлю к возрождению в мире богов».
И сказал тогда (бог) Сакка торговцу: «О Иллиса, это богатство
принадлежит мне, а не тебе, ибо я твой отец, а ты мой сын. Я прожил жизнь,
раздавая милостыню, жертвуя бедным и святым и совершая иные добрые поступки,
благодаря своим заслугам я и возродился Саккой. Ты же порвал с обычаями нашего
рода, пренебрег дхаммой щедрости и стал скупцом, ты велел сжечь богоугодное
заведение, где подавали просящим, и гнать от ворот своего дома всех собирающих
подаяния и только копил богатства, не пользуясь ими сам и не позволяя пользоваться
другим. И богатства твои лежали втуне, будто пруд, попавший во власть ракшасов!
Знай же, что, если ты отстроишь заново основанное мною богоугодное заведение,
где подавали бедным, ты сохранишь счастье и богатства. Не сделаешь этого, не
станешь щедрым в даяниях своих — заберу все твое богатство и снесу тебе голову
вот этой самой громовой стрелой и так лишу тебя жизни!»
**
Задержав брахмана, знавшего «ведаббху», разбойники отправили Бодхисатту за
выкупом. Прощаясь, Бодхисатта почтительно молвил наставнику: «Через день-другой
я ворочусь, не падайте духом, послушайте только, что я вам скажу: нынче ночью
расположение созвездий благоприятствует драгоценному дождю, но вы ни в коем
случае не падайте духом, не произносите заклинание и не вызывайте дождь сокровищ.
Иначе вы не только погибнете сами, но и погубите всех этих грабителей числом в
пять сотен».
**
Богатств единственная ценность, хотя бы и ничтожных,
в том, что стремящийся ко благу мира отдать их может: ведь то, что отдаётся,
обращается в сокровище, а что не отдаётся, тому один конец – уничтоженье.
**
С богатством ведь помимо нашей воли, расстаться должен каждый безо всякой
пользы, а если, расставаясь с ним достойным образом, тем самым можно
добродетелей достичь, то кто, познавши сладость их, путь себялюбия избрать
способен?
**
Он в высшей степени был рад, когда проситель уносил ценнейшее, что было
в доме: ведь знал он, что богатство – источник страшных бедствий и потрясений,
что быстро и без видимой причины становится богатство безразличным.
Иов
Тогда Шакра, владыка богов, уверившись, что щедрость составляет глубочайшую
потребность Великосущного даже тогда, когда ценнейшая часть его имущества
исчезла, и придя от этого в ещё большее изумление, в одну ночь отнял все его
богатства, за исключением свёрнутой кольцом верёвки и серпа. И бодхисаттва,
проснувшись, как обычно, на рассвете, увидел, что из дома вдруг исчезли и
деньги, и одежды, и слуги, и хлеб, и все его богатство; дом его утратил свою
прежнюю красу и стал пустым и мёртвым, как будто его ограбили ракшасы.
**
Далее, они увидали множество претов с человеческим
туловищем и головами хищных зверей, которые, держа в руках луки и стрелы,
окружали одного человека. Стрелы эти пылали огнём, и когда преты со всех сторон
метнули их в того человека, он вмиг был охвачен пламенем.
(Иов 6:4, 16:13, стрельцы окружили меня, стрелы Вседержителя во мне)
Словно в безводной пустыне слоны, мы в осаде томимся.
Вижу: ничтожные люди, невежды меня окружают.
Сердце упало, во рту у меня пересохло,
Как обожжённого зной, так палит меня страх.
В горне пылает огонь, а снаружи не видно –
Так моё сердце горит, но не видит никто!
**
«О Паджджунна! Я страдаю вместе со своими сородичами. Отчего же ты, видя
меня, преданного добру и мучающегося, не велишь небесам разразиться дождем?
Хотя я и появился на свет в пруду, где всяк пожирает себе подобных, я за всю
свою жизнь никогда не съел ни одной рыбки, даже самой маленькой, величиной с
рисовое зернышко, и никогда, ни прежде, ни теперь, не отнимал жизни ни у одного
существа. Признай же истинность моих слов и вели небесам пролиться дождем,
избавив близких моих от страданий!» И, обращаясь к Паджджунне, как наставник
обращается к ученику, воззвал Бодхисатта в облике рыбы к повелителю богов и
спел ему такой стих:
Грозой налети, о Паджджунна!
Наполни иссохнувший пруд!
Меня исцели от мучений,
к воронам суров будь и крут!
Бодхисатта вызвал обильные дожди над всей землей царства Косалы, избавив тем
великое множество живых существ от мучительной гибели. В этом же водоеме он и
остался жить, а с окончанием отпущенного ему срока перешел в иное существование
в полном согласии с накопленными заслугами.
(Иов=левиафан)
Иуда
И, забыв об услуге оленя руру, он пришёл к царю и сказал: "О государь, я
знаю этого прекраснейшего из оленей и знаю, где его жилище. Поэтому скажи, кому
я должен его показать". Услышав это, царь пришёл в восторг и ответил:
"Мне самому покажи его, о друг!" Надев охотничью одежду, в окружении
большого отряда он покинул столицу и, следуя по пути, указываемому тем человеком,
добрался до берега реки. Оцепив лесную чащу своим войском, царь, вооружившись
луком и надев на палец защитное приспособление, в сопровождении нескольких
решительных и заслуживающих доверия людей углубился в лесную чащу по дороге,
указываемой тем человеком. И вот тот человек, увидев руру, который стоял ничего
не подозревая, указал на него царю: "Государь, вот он, этот прекраснейший
из оленей. Пусть царь соизволит посмотреть на него и принять необходимые
меры".
Когда он поднял руку, желая показать оленя, она упала, как отсечённая мечом в
предплечье. Ведь возрастает сила кармы из-за поступков, совершаемых с такою
целью, и, если нечем их уравновесить, возмездие за них приходит сразу.
Царь поднял и натянул лук, чтобы убить его. Но бодхисаттва,
ощущая в своём сердце глубокое сострадание, встал между ними и сказал царю: «Не
надо, о великий царь, не убивай уже убитого! Как только уступил он соблазнам
мерзким своего врага – корысти, так сразу был убит и в этом мире – потерей
доброй славы и в том – нарушив дхарму. Поэтому яви здесь милость, а не гнев. И
если этим он желал достичь чего-то, то сделай так, чтобы его поступок
безрассудный не был бесплодным».
(предначертание предательства)
**
В том мире, где жалкое своё влачат существованье те, кто не верует, –
густая тьма и ветер ледяной, которой причиняет боль ужасную, пронизывая даже
кости; туда разумный кто бы захотел проникнуть даже за деньгами?
(Иуда во тьме внешней)
**
Юный брахман и Бодхисаттва-чандала решили
путешествовать вдвоем. Когда настало время завтрака, Бодхисаттва выбрал удобное
место около воды. Омыв руки, он развязал корзину и сказал брахману: «Отведай
моего рису, любезный». — «Что ты, низкий чандала, — отвечал брахман, — я вовсе
не нуждаюсь в твоей пище». — «Ну, хорошо», — сказал чандала. После завтрака они
снова тронулись в путь. Весь день они шли, а вечером спустились к водоему и
стали купаться.
Когда они вышли из воды, Бодхисаттва снова достал из корзины провизию и, не
предлагая брахману, начал есть.
Молодой брахман, голодный и утомленный от ходьбы в течение целого дня,
стоял, смотря на чандалу, и думал: «Если он теперь предложит мне поесть, то я
не откажусь». Но чандала ел, не говоря ни слова.
«Этот чандала поедает все молча, попрошу-ка я у него остатки его пищи, —
решил брахман, — выброшу негодную, а остальную съем». Так он и сделал. Но когда
он ел пищу чандалы, его стала терзать мысль: «Ведь тем, что я съел остатки его
пищи, я опозорил свое рождение, семью, род, страну». Сильное раскаяние охватило
его, и от этого пища с кровью вышла у него обратно. «Ох, из-за такого пустяка я
совершил такое недостойное дело», — подумал брахман и, рыдая, решил: «Зачем мне
теперь жизнь, мне, совершившему такой дурной поступок?» После этого он удалился
в лес, никому больше не показывался на глаза и умер одинокой смертью.
(приобщение к учению, крещение, причастие)
**
Был монах по имени Лида, который служил общине, управляя её имуществом. Этот
монах раздавал мирянам цветы, плоды, пищу, имущество монашеской общины. Поэтому
он подвергается такому наказанию, после чего сразу же возродится в великом аду
живых существ. Черви, которые пожирают дерево, – это люди, получавшие
подарки от того монаха.
Причастие
"Когда же я смогу принесть добро какое-либо ближним и телом
собственным моим?" – таково страстное моё желанье было; и вот теперь столь
близко осуществление его и достиженье совершенной мудрости.
**
И вот у повелителя слонов, обратившего свой взор, полный нежности и
сострадания, на тех людей, явилась мысль: «Измученные голодом, жаждою и
усталостью, сильно ослабевшие телом, как смогут они без целительной пищи пройти
эту безводную, без всякой тени, простирающуюся на много йоджан пустыню? Что
могло бы без особых затруднений послужить для них пропитанием хотя бы на один
день, даже и в этом лесу слонов? Тем не менее они смогли бы, захватив в дорогу
моё мясо и набрав воды в мои внутренности, как в меха, пересечь эту пустыню, но
никак иначе! Поэтому пусть станет моё тело, вместилище столь многих сотен
немощей, ладьёю для спасения от несчастья объятых муками людей».
**
Царь подумал: "Как же трудно приходится этим демонам, как трудно найти им
себе пропитание, как тяжелы их страдания. Как же мне быть, как прервать
страдания демонов, страдания голода и жажды? Как же мне поступить, ведь я не
могу лишить жизни кого-то из своих подданных. С другой стороны, я не могу
отказать им, так как они просят меня об этом".
Царь подумал, что если сейчас не накормит их, откажет им в их просьбе, то тогда
они в последующем никогда не смогут породить сострадание внутри себя, а на их
просьбы будут всегда следовать отказы, и в них не породится доверие.
«С одной стороны, я должен дать им пищу, ведь у меня есть власть, но для этого
я должен буду лишить жизни какое-то существо, а ведь я решил для себя, что я не
причиню никому никакого вреда и буду стараться приносить только пользу. Я не
должен отказывать в помощи и повергать в уныние того, кто обратился ко мне с
просьбой. Ведь я решил, что буду помогать всем без исключения. Что же делать
мне, как поступить правильно? Так как они обратились ко мне с надеждой, я не
должен отказать им, показав им свой чёрный лик… Это тело, которое сейчас я
имею, столько раз становилось источником страданий, и будет хорошо, если я
отдам тело демонам».
…Кровь царя не заканчивалась, его лицо сияло. Сердце преисполнилось очень
большой радости за совершённый поступок. После того, как они испил кровь и
сказали: довольно, царь взял меч цвета подобного утпала, украшенный
разнообразными драгоценностями и стал отрезать куски мяса от своего тела и
давать их якшам-демонам..
**
После зачатия царевича у матери его, дочери царя Кошалы, возникло — что часто
бывает у беременных — неодолимое желание напиться крови из правого колена мужа
ее, царя Бимбисары. Об этом она поведала своим прислужницам. Царь же, прознав
про это, призвал звездочетов и вопросил: «Говорят, царицу одолела странная
прихоть. Что сие означает?» Звездочеты отвечали: «Государь, означает сие, что
сын, получивший земное воплощение в лоне царицы, убьет тебя и захватит
царство». Отвечал на то царь: «Если сын мой убьет меня и захватит царство, что
в том плохого?!» Он рассек ножом свое правое колено и, наполнив кровью золотую
чашу, подал царице.
(чаша в руках вавилонской блудницы)
**
Поистине блаженны те избранные среди праведных, к которым нуждающиеся доверчиво
и без стеснения обращаются со своими просьбами, даже если они касаются их тела.
**
Пять якшей (злых духов) пришли к царю и сказали ему
следующее:
– Мы питаемся здоровьем и кровью людей и тем поддерживаем тела и жизни
наши. Повелением царя все люди сейчас блюдут десять правил нравственного
поведения, а поэтому мы не можем найти себе ни еды, ни питья, совсем
обессилели, и жизням нашим приходит конец. Не смилостивится ли царь над нами?
Тогда царь из милосердия к ним вскрыл вены на конечностях своего тела и
разрешил якшам досыта напиться своей крови. И, насытившись его кровью, якши
были рады безмерно. И вот, насытившись кровью, якши стали уговаривать того
царя:
– Практикуй десять правил нравственного поведения сколько достанет сил.
(Тора, индрии, насыщение 5 хлебами)
**
Ушёл охотник, содрав шкуру, оставил кровоточащее тело, окропившее кровью всё
вокруг. Собралось около тела восемьдесят тысяч пчёл, муравьёв и других
насекомых, и стали они его есть. А тело, чтобы не спугнуть их, лежало не
шевелясь и, в жертву себя принеся, дух испустило. А все насекомые, которые
отведали мяса бодисаттвы, после своей
смерти возродились в высокой
сфере богов.
**
Хотя одаривающий внешним богатством много благих заслуг за дарение обретает,
однако не становится великим миостынедателем. Но поднесение в дар мяса и крови
тела своего даёт величайшую благую заслугу.
**
Достигли они места отдыха, и когда жены и многочисленная свита заснули, царь
встал, поклонился на все четыре стороны и произнёс такое моление: "В этой
местности случилась засуха и ни у кого не стало еды, поэтому для голодающих я
отдаю это тело. После смерти да возродиться мне огромной рыбой и пусть все
досыта едят моё мясо!"
Произнеся это моление, царь залез на дерево и бросился вниз с его вершины.
После смерти он возродился огромной рыбой в огромной реке.
И длина той рыбы была пятьсот йоджан.
В это время пятеро местных плотников пришли на берег реки за древесиной. Они
увидали огромную рыбу, и та рыба сказала человеческим голосом:
– Если вы голодны, то режьте моё мясо и ешьте, сколько хотите. Вы первые
наешьтесь моего мяса досыта, а когда насытитесь, то возьмите, сколько
поднимете, и отнесите домой. Когда же я воистину стану буддой, то вам первым
дам отведать пищи духовной. Пусть все голодные люди этой страны берут моё мясо,
сколько им нравится!
Тогда пятеро людей, отрезав мяса, наелись и рассказали об этом жителям страны.
Так, оповещая один другого, собирались все жители Джамбудвипы, отрезали то мясо
и ели. Как только кончалось мясо на одной стороне, рыба сама переворачивалась
на другую сторону. Как только кончалось мясо на спине, рыба поворачивалась
вверх брюхом. Так поворачивалась рыба в течение двенадцати лет, а все резали
мясо и ели. Обо всех этих людях рыба помышляла с милосердием, и в силу этого
помысла, все, кто её мясо ел, после своей смерти возродились богами в высшей
сфере.
Евангелие
Учение, которое я проповедую, исполнено чистоты, и не существует для него ни
знатных и ничтожных, ни богатых и бедных. Оно подобно воде, которая омывает и
знатных и ничтожных, и богатых и бедных, и хороших и плохих. И нет грязных
среди тех, ко водой омылся. Оно подобно огню, который уничтожает всё великое и
малое, где бы то ни находилось. И вместе с тем моё Учение подобно небу, где
мужчины и женщины, мальчики и девочки, богатые и бедные – все без исключения
находят себе место. Поступайте по своему желанию!
**
Достоинства Победоносного не объять умом. Эти нищие хотя и являлись самыми
низкородными и презренными из всех жителей страны, однако обрели и благо в этом
мире, и вечное благо. Но, Победоносный, в силу какого благого корня и каких
благих заслуг эти нищие, встретившись с тобой, обрели полное освобождение? И в
силу какого злого деяния, изначально сотворённого ими, они рождались нищими и
прозябали в бедности?
(Рим.11)
**
Трудно служение Будде Победоносному, и нелегко его терпеть. Подобно тому, как
трудно обращение с огнём и трудно терпеть огонь, так и трудно служение Будде
Победоносному и трудно терпеть его. Поэтому я не хочу прислуживать
Победоносному.
(кто вблизи меня – вблизи огня, Фома)
**
Между тем придворный слон, первый наперсник покойного царя, все еще не
ведает ни о том, что умер царь и родился сын-наследник, ни о том, что
косальский царь пошел на нас войною. Не рассказать ли слону о том?!» — «Да
будет так!» — ответила царица. Она повелела нарядить сына, запеленать его в
тончайшие ткани и вместе со свитою и советниками сошла вниз и направилась в
слоновник. Положив новорожденного Бодхисатту к ногам слона, царица молвила:
«Господин! Любимый друг, твой царь скончался, но мы страшились сообщить тебе
эту весть, ибо сердце твое могло разорваться от горя! Вот сын твоего друга.
Царь Косалы с войском осадил город и сражается с воинами царевича, твоего
названого сына. Силы наши на исходе, потому либо растопчи этого ребенка, твоего
сына, либо, разгромив врага, верни ему царство!» И слон тогда ласково погладил
ребенка хоботом, поднял его с земли и посадил себе на голову. А потом,
погоревав и поплакав, опустил царевича прямо в руки матери и, воскликнув: «Я
проучу царя косальского!» — выбежал из слоновника.
(спасение от царя Ирода)
**
Люди повели слепого брахмана, а когда слепец
приблизился и услышал звучание речи Будды, то он возрадовался и уверовал. Сами
собой раскрылись глаза брахмана, и он узрел золотистое тело Будды, украшенное
тридцатью двумя отличительными признаками и сиявшее солнечным светом. Безмерная
радость охватила брахмана, и он припал головой к стопам Победоносного.
Победоносный преподал Учение, и породил брахман чувство радости, отчего исчезли
двести тысяч его греховных и неблагих поступков, а сам он, обретя плод
вхождения в поток, стал обладателем глаза мудрости и попросил принять его в
монашество Учения.
**
Тебе, просящему один лишь глаз, отдам я оба!
(иди два поприща)
**
Когда палач вёл их скованных на место казни, старуха
мать и два её осуждённых сына увидели Победоносного. Он издали приближался к
ним, и они отдали поклон в его сторону.
– О владыка богов, – взмолилась старуха, обращаясь к
Будде, – к милосердию твоему взываю: будь защитником – моих
сыновей, приговорённых к смерти.
(два разбойника, Мария и апостолы у креста)
**
В то время, едва ночь спустилась на землю, перед Буддой явились два божества.
Сияние, исходящее от их тел, в мгновение ока озарило золотистым светом сад
Джетавана. После того как Победоносный должным образом преподал им святое
Учение, их мысли полностью освободились.
(воскресение, ангелы)
**
С безначального времени ты ничего не мог, и, хотя в трёх мирах в
круговороте рождений претерпевал различные страдания, сосудом благих заслуг не
стал. Сейчас настало время проявить усердие, и нет больше времени для лености.
(вот теперь время спасения)
**
А тот семь лет страдал от болей в голове. И он сказал себе радостно:
"Наше дитя вышло из материнской утробы с целебной травой в руке и
заговорило, едва появившись на свет. Лекарство из таких рук должно обладать
великой целительной силой". Он растёр эту траву на жерновке, помазал ей
лоб, и семилетняя боль исчезла сразу же бесследно, как скатывается вода с
лотосового листа. (рождество Крестителя)
**
Подметите, в доме и побрызгайте водой, поставьте на
ковре три высоких сиденья и украсьте их должным образом… Одно из трёх высоких
сидений займёт Будда, на другое сядут отец и мать моего прежнего рождения, на
третье сядут отец и мать, породившие моё нынешнее тело.
(разреши им сесть по правую и левую руку)
**
"Если уничтожить это моё тело и возродиться в семье простолюдина, то будет
легче получить разрешение уйти в монашество".- Так подумав, вышел он из
дома и прыгнул с высокой скалы. Но хотя юноша прыгнул с высокой скалы и упал на
землю, это не причинило ему ни вреда, ни ущерба. Тогда он пошёл на берег
большой реки и бросился в воду, но вода подняла его и осторожно вынесла на
берег. Принял он сильный яд, но яд не повредил ему.
Тут юноша подумал: "Если я нарушу царский закон, то царь, может быть,
казнит меня".
(искушения, новый закон)
**
Царь, услышав о случившемся, пришёл в страшную ярость. Он схватил стрелы и лук
и собственноручно послал стрелу в юношу. Но выпущенная стрела не достигла
юноши. Она повернула назад и упала у ног царя.
(Иов 7:20 – ты поставил меня противником)
**
И тот, кто повеление царя, что почитается даже
вассалами-князьями, преступит в высокомерии своём иль в попустительстве
желаньям беззаконным, тот, этими поступками своими осуждённый, в несчастье
будет ввергнут и обратится в жертву искупленья; привязан будет он к столбу для
принесены в жертву; в своих страданиях достойный сожаленья, своими муками он
будет взоры привлекать людей.
(распятие)
**
Пошли они дальше и спустя долгое время подошли к огромной горе.
И там они увидали, как один человек, воткнув в её склон мечи и режущее оружие
лезвиями вверх, побежал вниз с вершины горы, а оружие кололо и кромсало его
тело. После этого человек снова втыкал в землю мечи и режущее оружие и так
бегал без отдыха.
(Голгофа, крестный путь)
**
Хламедок вернулся домой, чтобы приготовиться к
завтрашнему приходу Будды и его общины. В красивом молитвенном помещении своего
дома он чудесным образом сотворил множество сидений, богато убрал их и
пригласил Будду и членов монашеской общины рассаживаться в должном порядке на
этих сиденьях. И как только подумал Хламедок о наделении приглашённых
различными яствами, то в силу его прежней благой заслуги, согласно мыслям его,
эти яства появились сами собой, и он совершил подношения пищей Будде и его
общине.
(накормил толпу 5 хлебами)
**
Силой благословения Победоносного шестеро учителей, восседавших на сиденьях во
главе стола, оказались на сиденьях в конце стола. Пристыженные, они, однако,
поднялись и пересели на верхние сиденья, но тут же сами собой очутились на
нижних сиденьях. Так повторялось трижды: они пересаживались во главу стола и
неизменно оказывались в его конце, пока не устали и не остались сидеть там,
сгорая со стыда.
(не садись на лучшее место)
**
И сказал далее Победоносный греховному царю мар:
– Через три месяца от сего дня я перейду в полную нирвану.
(в три дня разрушу храм)
**
Как только царская голова упала в руку [царя], шесть раз содрогнулась земля,
пошатнулся и заходил ходуном дворец небожителей. И увидали обеспокоенные и
изумлённые боги, как бодхисаттва ради множества живых существ принёс в дар свою
голову. (распятие - землетрясение)
**
Собралось много живописцев, и царь приказал им: «Нарисуйте изображение будды!» Живописцы
пошли к будде, посмотрели на его признаки и нарисовали картины. Однако признаки,
изображённые ими, не имели сходства с признаками будды, и художники не сумели
нарисовать картины. И тогда будда сам смешал краски, изобразил себя и показал
изображение живописцам. Те сделали восемьдесят четыре тысячи копий образа
будды, обладающего всеми [должными телесными] признаками, и каждому вассальному
князю было послано по одному образу с приказом: "Князьям, равно как и
всему населению, совершать перед образом жертвоприношения цветами, благовониями
и остальными должными предметами, а также поклоняться ему!"
**
В этот самый час к его жилищу подошёл нищий. То был пратьекабудда, который
огнём мудрости сжёг всё топливо, поддерживающее пламень нечистых страстей, и
теперь хотел увеличить мощь добродетелей бодхисаттвы… Злейший Мара, который не
мог вынести величия щедрости бодхисаттвы, чтоб помешать ему творить добро,
своей волшебной силой создал между Почтенным и порогом дома ужасную на вид
пропасть, необычайной глубины и шириной в несколько ноля, оттуда, колеблясь,
поднимались языки пламени, слышался зловещий гул; и было видно там много сотен
людей в ужасных муках.
(притча о богатом и Лазаре)
**
- Кто я, узнаешь ты потом; теперь же постарайся купить вот эту чашу,
коль не страшишься мук в загробном мире и тяжких в этом мире бед.
Нет, не водою, тучею пролитой, наполнена она и не водой из мест священных
омовений; не мёд здесь ароматный, собранный с тычинок лотоса, не масло чудное,
не молоко, что цветом – как лучи луны, в безоблачную ночь ласкающей роскошно
распустившиеся лотоса цветы! Послушай ты о силе зелья, что наполняет эту чашу.
Кто выпьет это, тот, поражённый опьянением греховным, сознание утратит и,
двигаясь, на ровном месте даже будет падать; не станет различать, что можно
есть и что нельзя, и насладится всем. Вот чем наполнена вся до краёв постыднейшая
чаша! Ты покупай, она ведь продаётся!
Купи же у меня сию родительницу зла, несчастье
воплощенное, вместилище пороков, безумия науку, единственный и совершеннейший
путь в ад, – ту, что ввергает разум в мрак ужасный.
- Ты говорил, как любящий отец сказать бы мог, за преданность и
скромность награждая, иль как отшельник, знающий дела благие и греховные, – так
ты, желая мне добра, прекрасное прочёл мне поученье – за это постараюсь я
почтить тебя, как должно, делом!
- Узнай во мне богов владыку, царь. А провозвестника добра почтить ты должен
тем, что внемлешь ты его словам и им последуешь отныне! Ведь это – славы путь и
счастья, а в жизни будущей – отрада различнейших высоких наслаждений; поэтому,
оставивши своё пристрастие к хмельным напиткам и опираясь на святой закон, ты
насладишься царствием моим!
(Гефсиманская чаша)
**
В то время у царя была жена, которая видела вещие сны. Какой бы исключительный
сон она ни видела, он всегда исполнялся. Однажды, заснув, она рано утром на
рассвете увидела следующий сон: олень руру, сияющий блеском, как сокровищница
драгоценных камней, сидел на троне и, окружённый советом во главе с царём,
человеческим голосом, ясно выговаривая слова и стихи, поучал праведному закону.
Поражённая до глубины души изумлением, она проснулась от звуков утреннего
барабана, будившего её супруга. При первом удобном случае она пошла к царю,
который её безгранично любил и уважал.
(сон жены Пилата)
**
И вот как-то Кшеме, главной супруге царя Варанаси, приснился под утро сон.
Привиделось ей, будто павлин с золотым оперением проповедует ей дхарму, а она
благодарно ему внимает. Кончил павлин своё поучение и упорхнул. А она
закричала: "Павлиний царь улетает, держите его!" – и с этими словами
на устах пробудилась. Очнувшись, она поняла, что то был только сон, и вот на
чём она порешила: "Если я признаюсь царю, что просто видела сон, он ничего
для меня делать не станет. А если я сошлюсь на свою женскую прихоть, он
постарается мне такого павлина раздобыть".
**
Весть о поимке разбойника взбудоражила город. Гетера Суласа выглянула на шум из
окна, увидела, как ведут его по улице, и тут же влюбилась. "Вот это воин,
вот это мужчина! – восторгалась она. – Как бы мне избавить его от
смерти! Я бы тогда бросила своё грязное ремесло – с ним бы одним и
жила". И она придумала, как это сделать, – послала со своей
доверенной служанкой тысячу монет начальнику городской стражи и велела на
словах передать: "Пойманный разбойник – брат Суласы. У неё нет
родных, кроме него. Она шлёт тебе эту тысячу монет и просит его
отпустить". – "Этого разбойника многие видели, так просто его не
отпустишь, – ответил начальник стражи. – Будь у меня ему замена, я бы
смог незаметно посадить его в крытую повозку и привести к вам". А надобно
знать, что тогда в Суласу был безумно влюблён некий купец. Он ходил к ней
каждый день и приносил по тысяче монет. Пришёл он и в этот день. Суласа приняла
от него кошелёк, положила себе на колени и разрыдалась. "Что с тобою
случилось?" – спросил купец. "Господин, разбойник, которого сегодня
схватили, – мой брат, – отвечала она. – Я посылала к начальнику
стражи – он согласен за тысячу монет его отпустить. Да только некому
отнести ему эту тысячу!" Купчик, слепой от любви, предложил: "Давай,
я схожу". – "Тогда отнеси ему ту тысячу, что ты мне принёс".
Тот пошёл с деньгами на дом к начальнику стражи. Начальник запер купца в
потайной комнате, а разбойника в закрытой повозке отправил к Суласе. Дальше он
решил действовать так: "Этого вора у нас в городе хорошо знают в лицо.
Подожду, покуда стемнеет и народ разбредётся по домам, тогда я купца и
казню". Он дождался часа, когда город уснул, отвёз купца под надёжной
охраной на лобное место, отрубил ему голову, а тело оставил посаженным на кол.
(Мария, подмена на кресте)
**
Он взял дубинку и пустился в путь. Выбрался из города через сточную канаву,
дошел до свалки и растянулся на земле, словно мертвец, крепко сжимая дубину. В
скором времени туда явился и Бодхисатта вместе с остальными шакалами. Едва
глянув на пьяного обманщика, он сразу же заподозрил, что это не мертвец, однако
решил проверить свои подозрения, забежал с подветренной стороны и принюхался.
Убедясь по запаху, шедшему от тела обманщика, что перед ним не мертвец,
Бодхисатта решил: «Выведу его на чистую воду, а потом, так и быть, отпущу».
(спуск в ад)
**
Нет, не о смерти Махапингалы я скорблю. Моей голове с лихвой от него досталось.
Всякий раз, выходя из дворца и возвращаясь обратно, царь Пингала, словно
кузнечным молотом, давал мне по восьми ударов кулаком по голове. Боюсь я, как
только попадет он в другой мир, стукнет восемь раз по голове Ямы, привратника
ада, думая, что он меня бьет. «Слишком уж он непочтителен с нами», – скажут
обитатели ада и отошлют его обратно на землю. И тогда он снова каждый день
будет бить меня по голове. Вот чего я боюсь, оттого и плачу.
(йога, спуск в ад, победа над смертью)
**
У нашего великого Анатхапиндики должников не счесть, долговых расписок у него
чуть ли не на двадцать коти. Обернись поверенным Анатхапиндики и, никому не
говоря ни слова, возьми расписки, да и ступай вместе с молодыми яккхами к тем
должникам. В одной руке держи расписки долговые, в другой — расписки об уплате.
Обойдешь всех должников и, прибегнув к своему яккхическому могуществу, станешь
каждому грозить: «Вот, мол, казенная бумага, в которой написано, что должен ты
немедля погасить свой долг. Покуда торговец был богат, он терпел, а нынче
обеднел, туго ему приходится. Так что плати свой долг». Вот ты и вытребуешь
силой своего яккхического могущества чуть ли не двадцать коти золота и им
пополнишь опустевшую казну торговца. Есть у Анатхапиндики и другие сокровища:
на берегу реки Ачиравати он некогда зарыл клад, но клад тот унесло волной в
океан. Отыщи его и тем еще пополнишь казну Анатхапиндики. К тому же есть место,
где хранится богатств чуть ли не на двадцать коти, а хозяина у них нет; возьми
и эти богатства и восполни оскудевшую казну торговца. Когда в казне
Анатхапиндики вновь соберется богатств без малого на пятьдесят пять коти,
считай, что ты сняла с себя вину и умилостивила великого торговца.
(притча об управителе неверном, Лк 16)
**
В тот самый миг мимо дверей постоялого двора проходил работник, которого
когда-то Самкхасеттхи передал торговцу Пилии. Услыхав рыдания супруги
Самкхасеттхи, работник зашел на постоялый двор и, увидев бывшего своего
хозяина, пал к его ногам и со слезами в голосе спросил: «Зачем вы приехали
сюда, господин?» Торговец рассказал ему обо всем. «Ничего, господин, — молвил
работник, выслушав рассказ Бодхисатты, — не огорчайтесь!» Ободрив Самкхасеттхи
и его жену, работник повел их к себе домой, нагрел воды, добавил в нее
благовоний и подал прежним хозяевам, чтобы они вымылись с дороги, а потом
накормил их. Обойдя всех других бывших слуг Самкхасеттхи, он оповестил их о
прибытии хозяев и пригласил к себе, чтобы они повидались с Самкхасеттхи. Через
несколько дней, когда гости немного оправились, работник созвал всех бывших
слуг торговца. Все вместе они отправились к царскому дворцу и подняли у ворот
шум.
(то же)
**
Однажды царь спросил: "Откуда у тебя, брахман, такие красивые, душистые,
сочные манго? Они ведь в это время года не родятся. Может, тебе их наг, или
волшебная птица, или какой небожитель приносит? Или ты знаешь волшебное
слово?" – "Никто мне их не приносит, государь. Есть у меня бесценное
заклинание, оно-то их и родит". – "Раз так, нам бы хотелось когда-нибудь
посмотреть, как оно действует". – "Хорошо, владыка, покажу". На
следующий день царь отправился с ним вместе в парк и попросил: "Ну,
покажи". – "Смотри же". Брахман встал в семи шагах от дерева,
прошептал заклинание и брызнул на дерево водой. Как и должно было быть, вся
крона дерева покрылась плодами, и они дождем посыпались на землю…
А через несколько дней царю опять захотелось манго. Он пришел в парк, воссел на
своем каменном сидении и сказал: "Брахман, сотвори-ка мне манго". –
"Сейчас". Брахман встал в семи шагах от дерева, собрался прошептать
заклинание – и вдруг обнаружил, что вспомнить его не может. Он смутился. Царь
подумал: "Раньше он при всем народе заставлял дерево плодоносить и всем
раздавал плоды, что градом сыпались с дерева, а теперь он стоит как пень.
Что-то случилось". "Если я прямо признаюсь, что не смогу больше
добыть плодов, царь разгневается. Придется его обмануть", – решил брахман…
(бесплодная смоковница)
**
В обличье молодого брахмана Бодхисатта явился к царю: «О великий царь!
Ведомы мне три мирных и богатых города, где в изобилии слоны, лошади, колесницы
и воины, в избытке превосходные украшения из золота! Одолеть их можно малыми
силами! Коли желаешь — я завоюю их для тебя». — «Когда же в поход, о юноша?» —
воскликнул царь. «Завтра, о великий царь», — отвечал тот. «Ну так ступай, с
утра и выступишь!» — распорядился царь. «Хорошо, о великий царь. Спешно готовь
войско!» — молвил Сакка и отправился восвояси.
Наутро царь повелел бить в литавры и собрать войско в поход. Призвав
советников, он сказал им: «Живо приведите этого юношу!» — «А где же ты поселил
его, государь?» — спросили советники. «Нигде!» — ответил царь. «Так, наверное,
дал ему денег, чтобы он мог уплатить за жилье?» — «Не давал!» — «Где же нам
искать его?» — недоумевали советники. «Ищите на улицах города!» — приказал
царь. Те искали, искали и наконец воротились, говоря: «Не нашли, о великий
царь!»
Сокрушаясь, что упустил столь великие владения, царь предался непомерной
скорби: у него сделался сильный жар, забурлила кровь, но лекари так и не смогли
его исцелить.
(царство мое не от мира сего)
**
Решив так, он радости исполнился, что и кончиною своей он может ближним благо
принести, и, тело бросив вниз, привёл тем в изумленье даже спокойные сердца
богов. (искушение)
**
Все горожане зарыдали, стали ломать руки и рвать на себе волосы. «Как бы они не
помешали казнить его», — подумал царь. Он сам направился со свитой к обрыву и,
не внимая ничьим воплям, приказал сбросить сына в пропасть вниз головой. Но та
великая сила доброты, что исходила от Бодхисаттвы, не дала ему погибнуть. Дух
пропасти взлетел к нему и со словами «Не бойся, великий Падма!» подхватил его
обеими руками, взял к себе на грудь, бережно опустил его к подножию горы и
осторожно посадил на капюшон владыки нагов — ведь та гора была их царством.
Царь нагов отвел Бодхисаттву в свой дворец и разделил с ним слуг своих и
власть. Прожил он у нагов целый год, а потом решил вернуться в мир людей. «Куда
тебя доставить?» — спросил царь нагов. «Я стану отшельником в Гималаях», —
сказал Бодхисаттва.
(после искушения духом – Христос брошен в пропасть)
**
"Государь, видно, все они лишены добродетели, нет у них заслуг, чтобы
родить тебе сына. Но пока ещё рано тебе считать, что всё потеряно. Ведь есть
твоя главная супруга, царица Шилавати, а она-то исполнена добродетели. Отпусти
её в город – она непременно родит тебе сына". –
"Хорошо", – согласился царь и повелел объявить под бой гонгов:
"Через неделю царь отпустит свою супругу Шилавати танцовщицей в храм.
Пусть мужчины приходят"…
"Назови мне своё желание, царица, – я исполню всё, чего ты захочешь",
– сказал ей Шакра. "Государь, даруй мне сына". Дал ей Шакра стебелёк
травы куши, божественную одежду, божественный сандал, цветок кораллового
дерева, вину под названием Коканада – "крик кукушки", перенёс её со
всем этим в царскую опочивальню, уложил рядом с царём и на прощание потёр ей
большим пальцем пупок. В тот же миг бодхисаттва воплотился в её чреве. А Шакра
вернулся к себе на небеса. Царица была умна и ощутила, что беременна.
Наутро царь проснулся, увидел её и спросил: "Ты откуда здесь?" –
"Меня принёс Шакра". – "Я своими глазами видел, как тебя увёл
старик брахман. Что ж ты меня морочишь?" – "Поверь, государь, то был
Шакра – он брал меня с собой на небеса". – "Нет, государыня, не верю
я". Показала она ему стебелёк куши, что ей дал с собою Шакра. "Веришь
теперь?" – "Нет, не верю. Мало ли где можно было раздобыть такой
стебелёк!" Тогда царица надела божественные одеяния. Царь посмотрел и
поверил: "Ладно, милая. Похоже, это и вправду был Шакра. А сын-то у тебя
будет?" – "Будет, владыка. Я чувствую, что беременна". Царь
обрадовался, приставил к ней мамок, нянек и лекарей.
(непорочное зачатие)
**
Между тем Великий нарядно оделся и в сопровождении тысячи юношей прибыл во всём
великолепии на украшенной колеснице. При въезде в город он увидел осла на краю
канавы. Махосадха велел нескольким дюжим молодцам взять этого осла, завязать
ему морду, чтобы он не мог кричать, засунуть его в большой мешок и нести на
плечах. Они так и сделали. И бодхисаттва вступил в город со своей
многочисленной свитой. Народ всячески восхвалял его.
(въезд в Иерусалим)